О своей мольбе, обращенной к Всевышнему, Свен тут же напрочь забыл – как обычно забываются подобные мольбы…
Он вытер рукавом комбинезона все еще сочащуюся из неглубокого пореза кровь, и, подняв голову, опять натолкнулся на взгляд девушки: благоговения в этом взгляде почему-то нисколько не убавилось. Пилот расправил плечи, улыбнулся ей и, мотнув головой в сторону дверей, бодро сказал:
– Туда – значит туда. Будем продолжать знакомство.
Инсценировку насчет сотни помощников, летающих в небесах, он решил не повторять: кажется, его не поняли, а если даже и поняли, то не испугались. Да и чего им, собственно, бояться? Тяжело ли справиться с помощью дубинок и дротиков пусть даже и с сотней безоружных?
Торнссон в сопровождении воинов неторопливо направился к дверям храма. Один из верховных скомандовал – и еще двое гвардейцев пристроились впереди пилота. Ему было непонятно: почетный ли это эскорт или же он взят под стражу?
«Дальше видно будет», – подумал Свен, и сам удивился снизошедшему вдруг на него спокойствию.
Жизнь продолжалась – и это было самое главное. Хотя спокойствие все-таки было подобно тонкой корочке льда, под которой мчится бурлящий поток…
Обернувшись, он обнаружил, что все следуют за ним, и девушка уже не прячется за спины тройки жрецов в синих плащах, а семенит впереди них. Пилот вновь улыбнулся ей и встретил ответную быструю улыбку. И подумал, что если ее мнение что-то значит для местных власть предержащих, – у него, кажется, есть шанс на что-нибудь более веселое, чем, например, сдирание кожи или сожжение живьем на ритуальном костре.
Воины распахнули перед ним двери – и пилот Первой марсианской экспедиции, один из пятерых членов экипажа американского космического корабля «Арго» Свен Торнссон вышел на простор, под земные небеса. В последний раз ему доводилось бывать на просторе, под земными небесами, несколько месяцев тому назад, на мысе Канаверал, перед стартом. Но то были совсем другие времена…
На просторной площадке перед храмом поджидали воины с горящими факелами – оказывается, жрецы обеспечили свой визит солидным сопровождением. Темное небо было так густо усеяно звездами, словно его щедро полили из шланга особым звездным раствором, и серебряным блюдом, испещренным черными знаками, висела в нем луна. Торнссон понял, что храм находится не на земле, а увенчивает какое-то другое сооружение, потому что внизу угадывались в лунном свете кроны деревьев и крыши построек, и белела ровная поверхность обширной площади, выложенной плитами. Пилот сообразил, что находится на плоской вершине пирамиды, одной из тех, что они с Алексом видели на «экране» внутри Марсианского Сфинкса. В теплом воздухе витал запах свежей зелени, его не мог заглушить чад факелов, и Свен с удовольствием, раз за разом, набирал полную грудь живительной земной праны, и у него даже слегка закружилась голова.
Воины с факелами с любопытством уставились на пришельца в странном оранжевом, явно не по сезону, одеянии, но прозвучавшая из процессии команда тотчас же привела их в чувство: они гуськом направились к краю площадки и начали куда-то спускаться. Пилот последовал за ними и обнаружил ведущую вниз широкую лестницу с каменными ступенями. Ему удалось рассмотреть в свете луны, что и весь бок пирамиды не гладкий, а ступенчатый. Торнссон оглянулся и увидел темный силуэт храма, закрывающий звезды. Жрецы в окружении воинов шли следом за ним, и белела в темноте туника девушки с лицом Сандры Тиллос…
Лунная ночь была прекрасной, и здорово было то, что он жив… Свен Торнссон улыбнулся воину – одному из следовавшей за ним по пятам пары, и сказал от избытка чувств:
– Все нормально, приятель! Найдем общий язык!
Он протянул руку, чтобы похлопать по щиту с маской симпатичного солнечного бога, но воин, презрительно осклабившись, сделал резкий, совершенно неожиданный выпад – и маска болезненно впечаталась пилоту в подбородок. Он отшатнулся, не до конца еще осознав, что произошло, мышцы его сработали почти рефлекторно, как в давних юношеских стычках, – и в следующий момент Свен Торнссон всей своей массой обрушился на обидчика. Индейский воин явно не был знаком с боксом; он не успел поставить хоть какую-то защиту – и был послан в нокаут сильнейшим ударом рабочей правой в челюсть.
