Жрец в желтом, выполнивший миссию гонца, шел вне эскорта, чуть сбоку и сзади этой величественной троицы, вид которой произвел надлежащее впечатление на пилота – хотя он никак не мог отделаться от ощущения, что просто созерцает какую-то театральную сцену из жизни теотиуаканского бомонда.
«Как это они успели так быстро нарядиться? – мелькнула у него мысль. – Ведь вечер уже, время в одних трусах по дому ходить… Или они и спать ложатся одетые и со всеми этими побрякушками?»
Когда его и приближавшихся индейцев разделяло не более полутора десятков метров, из-за спин местных патриархов показался еще один, ранее не попадавший в поле зрения Торнссона участник этой процессии-делегации официальных лиц.
Точнее, участница. И Свен тут же сосредоточился только на ней, на время как бы отключившись от ситуации.
Молоденькая смуглая девушка была удивительно похожа на Сандру Тиллос.
Студенческие годы… Очередное увлечение… Но вскоре оказалось, что это больше, чем простое очередное увлечение, гораздо больше… Они пили вино, и он носил ее на руках, и качалась на волнах лунная дорожка… Много, очень много всякого у них было, они просто расцветали, стоило им увидеть друг друга… А потом все кончилось – сразу и вдруг.
Она погибла от пули. В мирное время, в мирном городе. От предназначавшейся совсем не ей пули полицейского. Ее даже не успели довезти до больницы – она умерла в машине «скорой помощи». А тот, в кого стреляли, благополучно смылся, оставив копов с носом…
У девушки с лицом Сандры Тиллос была другая прическа – длинные черные волосы, подрезанные на лбу, образовывали лесенку по обеим сторонам юного лица и, заплетенные в косы, гирляндой обвивались вокруг головы. Нос у нее был на удивление небольшой, совсем нетипичный для индейцев, без украшений, и только на нижней губе висела блестящая пластинка. Ожерелья, ушные подвески и браслеты выглядели очень живописно на фоне длинной белой туники с зеленой опушкой по краю. Собственно, девушка совершенно не нуждалась в этих многочисленных украшениях – она сама была украшением и казалась Торнссону голливудской кинозвездой на съемках исторического фильма. Пилот подумал, что она может быть дочерью или внучкой кого-то из этих верховных жрецов.
Он глядел в ее глаза цвета темного кофе, и не в силах был отвести взгляд. Возможно, в одной из следующих жизней эта индейская девушка действительно воплотится в Сандру Тиллос…
Между тем процессия остановилась напротив него, и жрец из желтых, тот, со шрамом и плюмажем, подойдя к троице, начал что-то быстро говорить – голос его непрерывно взмывал и падал на волнах интонаций, – показывая рукой то на чашу, то на пришельца, то на темное отверстие в потолке. И без всякого знания местного языка можно было без труда догадаться, о чем он ведет речь.
Торнссон наконец оторвался от созерцания юной красавицы, глядевшей на него с любопытством и даже, кажется, восхищением, и попытался привести в порядок мысли.
«Может, подарить им часы? – подумал он, наблюдая за монологом индейца со шрамом. – Но их трое, а часы у меня только одни… Лучше подарю здешнему мэру».
Еще он подумал, что не стоит пытаться рассказывать аборигенам о Соединенных Штатах Америки – мол, он гражданин США и все такое… Не было еще здесь никаких Соединенных Штатов, и не летал еще к Марсу космический корабль «Арго»… В глубине души он все-таки питал слабую надежду на то, что находится не в прошлом, а в своем привычном времени – просто попал в какое-то затерянное в джунглях племя… есть ведь еще на земле такие племена! Надежда была насквозь фальшивой, и ее следовало выбросить без сомнений и колебаний. Алекс Батлер говорил о Теотиуакане, значит, он знал, что такое Теотиуакан, а значит – знали и другие. Какое там затерянное племя, какое там костюмированное представление, рассчитанное на богатых туристов-гринго… Это прошлое, и прошлое очень далекое, потому что не Иисуса Христа они почитали, а солнечное божество Кинич Какмоо.
Нужно было не цепляться за несбыточные надежды, а принимать действительность такой, какова она есть. А для раздумий еще будет время. Если будет…
