Но, к сожалению, тот, кто управляет марионетками, вовсе не склонен к слишком частой демонстрации разных чудес, ибо подобная демонстрация порождала бы у марионеток всякие ненужные надежды…
Флоренс откатила вбок дверцу кабины и ступила на узкую лестницу, низ которой утопал в песке, набившемся под пленку сквозь разгерметизированные швы. Держась за поручни, она медленно спустилась на маленький плотный бархан и, раздвинув присыпанную песком пленку, выбралась наружу. Возиться с реконсервацией экскаватора у нее не было никакого желания; точнее, она мельком подумала об этом – и тут же забыла.
Стояло полное безветрие, и в сгущавшихся сумерках не раздавалось ни единого звука. Ровное кизеритовое одеяло расстилалось на дне котлована – и словно и не было там никаких золотых плиток. Воздух вновь был чист, розовое небо уже начало тускнеть, и невесомая дымка облаков выглядела почти прозрачной.
Флоренс стояла, привалившись спиной к боку экскаватора, и, не отрываясь, смотрела вверх, туда, где должна была светиться над котлованом слабенькая звездочка – космический корабль «Арго».
Другие звезды, настоящие и далекие, проклевывались в небе Сидонии, а этой, самой близкой, там не было.
И это значило, что Ясон уже отправился в обратный путь, подальше от Берега Красного Гора. Бросив остальных. Загрузил «Арго» золотом – и отправился восвояси…
Небо покачнулось и закружилось над ее головой, и Флоренс медленно осела на песок.
…Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем неведомое внутреннее солнце наконец рассеяло мрак в ее голове. Это было очень странное солнце, его свет, разгоняя тени сознания, тут же создавал новые тени, непривычные, резко очерченные, геометрически правильные тени, неизвестно что скрывающие. Флоренс Рок, сама не ведая о том, начала несколько по-иному воспринимать реальность, и под другим углом видеть свое место в этой реальности. Что-то в ней словно сдвинулось, преобразилось, и стеклышки внутреннего калейдоскопа сложились в иной узор…
Она сидела на песке и бросала перед собой камешки, наблюдая, как они падают в пыль, вздымая маленькие колышущиеся бурые шлейфы.
Первый камешек – Земля далеко.
Второй камешек – «Арго» улетел.
Третий – Ясон бросил ее…
Четвертый – нужно принимать жизнь такой, какая она есть. Принимать жизнь – а не смерть.
Камешки вокруг кончились. Флоренс огляделась, отряхнула ладони и, поморщившись от боли, поднялась на ноги. Показала язык наливавшемуся тяжелой чернотой небу и неторопливо направилась в сторону Марсианского Сфинкса, руководствуясь символикой узоров собственных внутренних теней. Спешить теперь было вовсе не обязательно – и она не спешила. Все чувства куда-то исчезли, их заменила некая программа – и это ее вполне устраивало.
Бесчисленные звезды уже вовсю хозяйничали в небе, и воздух, казалось, с минуты на минуту был готов превратиться в лед, когда Флоренс добралась до серебряных ворот. Ворота были приоткрыты, словно ее здесь ждали.
Она медленно и осторожно, стараясь не споткнуться, поднялась по каменным ступеням и заглянула в пространство за створками. Слабо светились стены огромного пустого зала, и этот зал показался ей похожим на крытый стадион – хоккейный или футбольный, – который давным-давно покинули болельщики. Игра окончилась, команды ушли, чтобы уже никогда не вернуться под эти своды, – и остались тут только пустота и тишина. Пустота и тишина ждали ее, Флоренс Рок, и вдалеке, над самым полом, призывно светила залетевшая сюда с неба шальная звезда.
Флоренс повернулась к съеденной зверем ночи равнине, мельком взглянула на золотые небесные одуванчики и прошептала:
– Счастливого пути, Ясон…
И сделала шаг внутрь зала. Второй… Третий… И почему-то совсем не удивилась, когда створки ворот за ее спиной с шорохом сдвинулись с места и медленно сомкнулись, отделяя ее от равнины и звезд.
Стадион принял нового игрока.
Здесь было гораздо теплее, чем снаружи, и Флоренс вынула руки из карманов. Разжав пальцы, она обнаружила у себя на ладони марсианскую пуговицу – и, слабо улыбнувшись, отбросила ее от себя. Пуговица со стуком ударилась о каменный пол, и легкое эхо почему-то долго, не затихая, повторяло этот стук. А Флоренс уже шла вперед, к далекой звезде, повисшей над полом.
