Вдруг радостная весть: хан Беналей умер, вместо него теперь опять Сафа-Гирей на трон казанский сел. Сказали, что мурза Кунчак снова в Казань приехал. Мырзанай сразу послал в Казань сына Пакмана. Он теперь повзрослел, вроде бы поумнел, правит землями, которые спервоначалу у отца были. Пакман вернулся из Казани и снова огорчил Мырзаная. Хитрая Сююмбике сразу же сумела обольстить Сафу-Гирея, стала его четвертой женой, и слушается он ее во всем. И царица по-прежнему ждет возвращения Аказа, хочет отпустить к нему Эрви и отдать весь Горный край им. И будто бы у нее есть вести, что Аказ из Москвы убежал и скоро должен появиться тут. Все это Пакману мурза сказал и велел в Казань приезжать самому Мырзанаю.
— Ты знаешь, что Аказ из Москвы убежал? — спросил мурза у прибывшего к нему Мырзаная.
— Слышал.
— Что стражники царя его всюду ищут?
— Может, поймали? Убежал он еще зимой, а сейчас лета начало.
— Не о том думаешь. Царица мне сказала: «Аказ теперь Москве враг, ему путь туда отрезан. Лучше, чем он, Большого лужавуя не найти. Он смел, умен и нам будет верен». И как только появится— тебе каюк! Я тебя защитить не смогу — хан во всем не меня, а Сююмбике слушается.
— Что мне делать?
— Глядеть во все глаза! Спишь много, жрешь много! Людей озлобил, жадничаешь. Что под своим носом делается, не знаешь. Аказ давно у Магметки-чувашина живет, братьев около себя собрал, друзей. Это ты мне об этом должен рассказать, а не я тебе!
— Прости, могучий. Я все узнаю.
— Знать мало! Дело надо делать. И по-умному. У царицы рука маленькая, нежная, а возьмет за горло — и пикнуть не успеешь.
— Повелевай, могучий, я сделаю все.
— Ты знаешь, что сын мой Алим недалеко от тебя живет?
— И не слышал.
— О аллах! Он ничего не знает! Хан Сафа отослал его из Казани, теперь он у луговых черемис в Кокшамарах. Переплыви через Волгу — и ты у него. Пошли во все стороны верных людей, пусть Аказа выследят. Как только найдешь — зови Алима. Самому тебе с Аказом не справиться. Подкараульте, убейте, и пусти слух, что русские настигли Аказа.
— Братьев тоже надо убить!—крикнул Мырзанай.
— Глупец! Аказа убрать надо тайно. Если братьев убьешь — дураку будет ясно, что это твоя работа. Царицу не обманешь. С Алимом сам иди — на него я не очень надеюсь. Есть причина... Боранчею земли его верни. Помни: его дочь — подруга Сююмбике.
Аптулата снова Большим картом сделай — без Аказа он не страшен будет. Ковяжа зачем выгнал? Жадность свою умерь. Ведь он зять твой — дай ему хороший лужай. Пусть люди видят, что ты добрый, справедливый...
— Все сделаю, как велишь.
— Поживем — увидим. Когда я здесь укреплюсь, всех на свои места поставим. Время не теряй — сегодня же домой скачи.
Приехал Мырзанай в Нуженал, а там новость: Аказ с братьями и Мамлеем перебрался в Кендаров улус, и жувут гам тайно.
Пакман тотчас же был послан за Алимом, а сам Мырзанай поехал к мулле Кендару. Сразу начал разговор с дела:
— Был я, святой отец, в Казани. Там большие перемены волею царицы Сююмбике. Вина с тебя и Мамлея снята, мне велено передать, чтобы ты дочь свою, если она не раздумала, отдал Мамлею, а мурза Кучак ему денег послал. Вот они.— И Мырзанай положил на стол кошелек с серебром.
Мулла хитрость Мырзанаеву разгадал, сказал смиренно:
— Хвала аллаху, что сердце царицы смилостивилось, но Мамлей давно из улуса ушел, и говорить о свадьбе рано. Деньги пока возьми себе, как Мамлей вернется — отдашь.
Мырзанай тоже хитер. Он с муллой говорит, а сам на его дочь Асею поглядывает. А у девки глаза веселые, когда про свадьбу заговорили, вспыхнула, лицо румянцем покрылось. Если бы Мамлея не было в улусе, печальная бы сидела.
— О свадьбе ты как хочешь думай,— сказал Мырзанай,—Мое дело — волю царицы передать.
Уезжая из улуса, он тайно людей своих оставил.
Улус не город. Здесь одного человека прятать трудно, а пятерых тем более. Через день Мырзанаю донесли: Аказ с братьями в улусе. Еще через день приехал Алим с сотней джигитов, прихватил Мырзаная и Пакмана, и все поскакали в улус. С Алимом приехал старый слуга Кучака — Хайрулла. Он уже был здесь с мурзой когда-то, теперь к его сыну приставлен. С Кендаром начал говорить:
