— Вот ты-то нам и нужен!
Второй стражник, связывая Саньке руки, бранился:
— Насилу разыскали пса болтливого. Ишь што удумал, на светлую царицу напраслину возводить. Пойдем!
— Шубу дозвольте надеть,— Санька почему-то был спокоен и не сопротивлялся.
— Пошто тебе шуба? Когда башку снесут, тебе холод будет не страшен!—И захохотал. Было видно, что оба пьяны.
— Ну-ну, иди!— И ткнул Саньку в спину рукояткой сабли.
Санька был уже на пороге, когда из горницы вышел Аказ и
крикнул:
— Постойте, люди!
— Ты кто таков? Откуда взялся?—сурово спросил стражник.
— Я из свиты хана Шигалея. Сейчас служу при государе. Я давно за этим человеком слежу и нашел его раньше вас. Не видите, я обыск в доме делал! А кто вы?
— Мы исполняем повеление князя Глинского. Ты нам не мешай.
— Я именем царя здесь! Вершу его приказ.
— А ты не врешь?—спросил молодой стражник.
— Пожалуй, он правду говорит,— заметил тот, что постарше.— Я знаю хорошо: он у царя в чести. Он сотник, аль не видишь?
— Так спор о чем?—не сдавался молодой.— Поведем его трое. Уж тут ты, я чаю, противиться не будешь?
— Можно было бы, я и сам без вас давно увел,— ответил
Аказ, чуть-чуть помедлив.—А знаете ли вы, сколько у этого злодея сообщников. На улицах ночных враз отобьют его. До утра будем ждать. Не убежит никуда.
Стражники переглянулись между собой, молодой подскочил к Аказу.
— Да неужели мы втроем не справимся с злодеями?
— Я лучше с вами в схватке сгину, а не отдам его в пьяные ваши руки. Коль сможете, меня убейте, а там воля ваша,— Аказ снова обнажил саблю.
— Неужто до утра тут сидеть?— молвил старый, почесывая под шапкой.
— А пес с ним! Будем сидеть. Утром, и верно, безопаснее,— согласился молодой. Старый стражник, почесав бороду, сказал:
— Ты все обыскал? Пива-браги, поди нашел?
— И верно,— Аказ встал и вынес из горницы жбан.
Когда стражники захмелели до того, что у них стали заплетаться языки, пожилой оказал Аказу:
— Ты... царев слуга... ты не пей Ты сторожи злодея,— и, забрав кружку, стоявшую перед Аказом, опрокинул ее в рот.
Час спустя стражники, мертвецки пьяные и связанные для верности, лежали на полу под столом.
Споив стражников, Аказ подумал, что это ему даром не пройдет, утром они проспятся, донесут великому князю, и у всех четверых головушки полетят. Одна надежда была на хана Шигалея. Поэтому, спрятав Саньку, Ирину и бабушку Ольгу в надежном месте, Аказ сразу поехал к хану. Здесь его встретил Топейка и огорошил вестью: хана Шигалея еще днем схватили и в цепях увезли в ссылку, на Белозеро. Не поверив Топейке, Аказ бросился на подворье хана, но чуть сам не попал в руки стражи. Хорошо что его встретил знакомый сотник из татар и рассказал, как было дело.
Сторонники Москвы Сафу-Гирея из Казани выгнали, великий князь сразу решил туда послать Шигалея. Хан совсем было собрался на трон, вдруг от вельмож из Казани письмо. Шигалей-де человек коварный, мы его боимся и пришли нам младшего брата его Беналея. Василий Иванович согласился, чем страшно Шигалея обидел. «Я отцу твоему служил верно,—сказал хан,— тебе служу, Васильсурск под носом у Казани построил, а Беналей давно ли соску сосал, а ему ни за что ни про что—трон?!»
Василий Иванович упреков не терпел, отнял у хана Касимов и повелел ехать в новый удел — в Каширу.
— Сам в эту вшивую Каширу поезжай!— в гневе крикнул хан и очутился в цепях.
Выслушав рассказ сотника, Аказ снова вскочил в седло и бросился на конюшню...
Часовенка, словно сиротка, приткнулась у развилки дорог. Серая и ветхая, погнившая внизу, она склонилась, как старушка, готовая вот-вот упасть на колени. Еловый крест над ней потру- хлел, покрылся мелкими подушечками из сухого мха, крышка исщелялась, рассохлась. Лик богородицы потемнел, свечной огарок расплылся. Жестяная кружка для пожертвований пуста. Когда-то эта дорога была оживленной, теперь местность обезлюдела, и редко кто ездит и ходит мимо. Внизу — река, за нею начинается Горный черемисский край.
