— Это была всего лишь похвала, мадемуазель, — отозвался провинившийся, — и я впервые вижу, чтобы женщина принимала проявление восхищения за оскорбление. Но, быть может, вы не женщина?..
После этих слов он повернулся к ней спиной, и с тех пор их отношения на том и оставались, и Мальвиль никоим образом не пытался их наладить. Для него красавица Элен была несносной ломакой. В настоящее время ему больше нравились блондинки. В особенности хохотушка Эглантина, хозяйка трактира «Цветущая лоза» на улице Нонэн-д'Иерр, так что темноволосая компаньонка госпожи мало его интересовала. К тому же она была бретонкой, он нормандцем, а географическая близость никогда не способствовала согласию между двумя герцогствами, одно из которых, сдобренное кровью викингов, чересчур долго оставалось под англичанами.
Короткая перепалка больше не занимала мысли Габриэля, когда он направлялся в конюшню за своей лошадью. Поручение, которое только что дала ему Мария, казалось ему гораздо более важным, принимая во внимание положение молодой Женщины. Он знал, что оно означает: она звала к себе не любовника, но, безусловно, единственного мужчину, который, женившись на ней, широко раскрыл бы перед ней двери Лувра. Именно с королевского дворца он и начал свои поиски.
С большой вероятностью герцога де Шевреза можно было там найти, ибо, пользуясь особой привилегией, он жил в Лувре, прямо над покоями короля, но сейчас его там не оказалось. Габриэля это не слишком огорчило. Зная придворные привычки, он отправился в предместье Сент-Оноре, где возле больших королевских конюшен расположилась академия верховой езды, основанная мсье де Плювинелем. После смерти основателя последние два года академию возглавлял Рене Мену де Шарнизэ, его лучший ученик и последователь. Искусство верховой езды здесь преподавалось на высочайшем уровне, и, будучи в Париже, Людовик XIII ежедневно наведывался сюда вместе с представителями высшей знати во главе с Великим шталмейстером Франции, Роже де Бельгардом, которого все называли господин Великий.
Большой любитель лошадей, Шеврез частенько бывал здесь, но, как назло, Мальвиль нашел в академии лишь маркиза де Суврэ и барона де Терма, ни один из которых не видел герцога.
— По-видимому, его нет в Париже, — сообщил Мальвилю барон. — Я отметил его отсутствие прошлым вечером в Лувре. Принимая во внимание, что мне он вовсе не по нраву (за несколько недель до этого они с герцогом сражались на дуэли), без него гораздо легче дышалось. Должно быть, он укрылся в своем поместье.
— Укрылся от чего? Барон рассмеялся:
— Ну, милый мой, не станете же вы утверждать, что, находясь на службе у мадам де Люин, вы не знали о постигшей ее немилости? Будьте уверены, что Шеврез о ней прекрасно осведомлен, потому он и счел благоразумным удалиться.
И барон на пару с маркизом де Суврэ принялся зубоскалить! При виде их насмешливых улыбок Габриэль едва удержался от того, чтобы обнажить шпагу и разъяснить им что к чему, но герцогиня слишком нуждалась в нем, и он не мог попусту тратить время. Поэтому он отложил разъяснения на потом, повернулся спиной к весельчакам и в раздумьях покинул манеж. Для него не составило бы труда отправиться в Шеврез, хоть мадам де Люин пришлось бы при этом какое-то время подождать, но он вовсе не был уверен, что найдет там того, кто ему нужен. Прежде чем возвратиться на улицу Сен-Тома-дю-Лувр и начать собираться в дорогу, он счел разумным заглянуть к принцессе де Конти и попытаться по крайней мере разузнать все поточнее. Оставалось лишь надеяться, что сестра де Шевреза, главный инициатор его сближения с Марией, сохранила к опальной герцогине дружеские чувства.
К счастью, ему даже не пришлось просить, чтобы принцесса приняла его: на пороге ее особняка он встретил мсье де Флэна, одного из ее приближенных, который сообщил ему, что госпожи де Конти нет дома. В ответ на вопрос Мальвиля, не решила ли она составить компанию своему брату в Шеврезе, тот расхохотался:
— Если бы он был в поместье — возможно, но она небольшая поклонница паломничеств, вы это не хуже меня знаете.
