Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - страница 77

Однако мемуарист продолжает рассказ, объясняя, за что королева питала на него злобу, — причины которой он, напомним, уже приводил в своей «Истории»: он уличил Маргариту «во фривольностях в отношениях с Шанваллоном». Здесь дается другое объяснение. «Эта государыня не могла мне простить нескольких острот, особенно вот какую: когда-то маршальша де Рец подарила д'Антрагу, своему любовнику, алмазное сердечко; королева Наваррская, добившись от названного д'Антрага измены, потребовала от него, чтобы сделать свой триумф еще красивей, отдать это алмазное сердечко ей. Поскольку же я был сторонником названной маршальши против королевы Наваррской, а последняя по любому поводу хвалилась, что у нее есть алмазное сердечко, я сказал: "У нее оно и правда есть, ведь только кровь козлов способна поражать [алмазы] и оставлять на них след"». Чтобы понять этот намек, темный и не очень интересный, но вошедший в число «вещественных доказательств», на которых будет построена легенда о королеве Марго, необходимы некоторые уточнения. Первое касается тогдашних представлений — считалось, что кровь козла имеет свойство разъедать алмаз; тем не менее сравнение королевы с животным было оскорбительным. Второе уточнение относится к контексту: д'Антраг служил маршальше с 1574 г., а драгоценность ему подарили в 1581 г., судя по пасквилю, приведенному Летуалем[315]. Когда между 1581 г. и встречей обоих дворов весной 1582 г. королева Наваррская могла бы вытеснить маршальшу, свою лучшую подругу, из сердца дворянина, с которым не виделась? Здесь мы ловим д'Обинье на одном из измышлений, рассчитанных прежде всего на то, чтобы набить цену самому себе, что было для него обычным делом[316].

Встреча между Екатериной и суверенами Наварры была недолгой. Возможно, королева-мать пыталась задобрить зятя, обещая полную поддержку в деле завоевания Фландрии, которое предпринимал Алан-сон[317], и жалуясь на обращение, которому ее подвергали при дворе Жуайёз и д'Эпернон; но она должна была также дать ему понять, что если он будет стремиться возглавить протестантскую партию, это вызовет неудовольствие короля Франции. А ведь иного выбора у Беарнца не было. Беседа между ними прошла на повышенных тонах. В завершение он наотрез отказался следовать за королевами в Париж, но согласился на новую встречу, в этот раз с королем, в Шенонсо, и пообещал оставаться до нее в Пуату. Так что в начале апреля Екатерина уехала только с дочерью, написав герцогине Неверской: «Везу Вам королеву Наваррскую — ее Вы найдете ни в чем не изменившуюся, и она прогуливается»[318]. Последнее выражение показывает, сколь немного, на взгляд матери, Маргарита значила для двора сама по себе. Они медленно проехали в направлении центра Иль-де-Франс, через прекрасные королевские резиденции на Луаре, до Шенонсо. Там, по словам Брантома, умерла больная Ребур. Королева была сердита на нее, — рассказывает он, — но все-таки «посетила ее; и поскольку та умирала, она выслушала ее, а потом произнесла: "Эта бедная девушка много претерпела, но немало и сотворила зла. Да простит ее Господь, как я ее прощаю!"»[319].

Дальнейшие события пошли не так, как предполагалось. Во-первых, король отказался ехать в Шенонсо: пусть зять сам приезжает в Париж! Во-вторых, и король Наваррский не сдержал обещания — едва королевы его покинули, он направился обратно в Гасконь. Маргарита, лично обязавшаяся, что он останется во Франции, как уверял, немедленно выразила ему неудовольствие, показав, в какое положение он ставит ее. «Посудите сами, какое доверие они смогут иметь к другим моим словам, касающимся Вас: ведь они подумают, что либо я очень плохо осведомлена о Ваших намерениях, либо хочу их обмануть»[320]. Тем не менее она заверила короля Наваррского в том, что будет оказывать ему услуги, и пообещала, как только приедет ко двору, сообщать ему обо всем, что может быть для него полезным. А поскольку он заболел в Ла-Рошели, она послала ему своего медика