Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - страница 217

Статьи, посвященные Маргарите в семидесятые годы, дают понять, насколько непрочным было оздоровление, случившееся в тот период. Все они были опубликованы в региональных журналах, и почти все авторы только включают имя королевы в заголовок, по существу не проявляя к ней интереса. Одна статья приводит письмо Антуана де Бурбона его тетке, герцогине де Гиз, сообщавшее в 1557 г. о планах заключения брака между его сыном Генрихом и Маргаритой, вторая посвящена «возрождению политической функции городов Ажене», третья рассматривает «Комедии и балеты во времена Маргариты де Валуа», четвертая подробно описывает миниатюры, украшающие рукописную книгу, которую Луи Папон посвятил королеве. В каждой из них обнаруживаются явные уступки легенде в ее самых сомнительных эпизодах.

В восьмидесятые годы стал ощущаться некий регресс по сравнению с теми робкими продвижениями вперед, которые только что перечислены. Марго вновь стала персонажем романов, в частности, очень популярного писателя Робера Мерля, поместившего действие одной из своих саг в шестнадцатый век. В основном монархиня присутствует там в качестве декора, но иногда отделяется от фона на несколько фраз и оказывается в центре вымысла, который, наконец, сгущает вечность в ее образе. Вот она, например, в 1980 г. в романе «Париж, мой добрый город» в окружении других героев того времени, описанная с помощью лексикона, который весьма отдает прошлым: «Гиз сделал самое худшее. Он благосклонно глянул на Марго, сестру короля; этот кремень легко поджег эту паклю. Как всегда пылкая и легко раздвигающая ноги, подсаженная в седло братьями в самом нежном возрасте, она вмиг расстегнула лотарингцу ширинку и затащила его к себе в постель. Король пронюхал об этом распутстве. Он на заре вызвал Марго к себе, и едва она вошла, Екатерина Медичи и король бросились на нее, как разъяренные базарные торговки, и принялись избивать, терзая, колотя и раздирая на ней рубашку»[902].

А вот как ее упоминает в 1982 г. герой романа «Вот и государь»: «О Королеве Марго, чью свадьбу с королем Наваррским я видел своими глазами, я почти ничего не слышал с тех пор, как брат изгнал ее со двора и почти вся семья отвергла ее за безумства, что же касается мужа, то он хоть и принял ее у себя в замке в Нераке, немало угождал ей красивыми словами и приветливым выражением, но никогда не ласкал ее ни рукой, ни губами, ни членом, не желая, чтобы она претендовала на беременность от него, — ведь было без счета возможностей, что она забеременеет от какого-нибудь Готье, поскольку эта дама отдавала себя весьма щедро»[903]. Тут можно узнать фразу Летуаля, которую автор развил: «Он говорил ей красивые слова и улыбался, но ничего более, что весьма злило мать и дочь…»

В 1984 г. Лизелотта Дикман предложила последний по дате перевод «Мемуаров» королевы на английский язык, что было интересным лишь постольку, поскольку она вновь ввела в обращение текст, к которому англосаксонская публика давно не имела доступа. Вступление, краткое, содержит ошибки (по-прежнему утверждается, что Маргарита родилась в 1552 г.!) и воспроизводит самые избитые штампы французских женоненавистников: «Она, как и мать, была Медичи и унаследовала от матери если не кровожадность, то по меньшей мере властолюбие, беззастенчивость и талант к интриганству. Ей ничего не стоило послать кого-то на смерть или развязать гражданскую войну. […] Мстить тем, кто оскорбит ее царственную особу, было для нее естественной потребностью»[904]. Читателя, хорошо понимающего, на что намекает Дикман, когда говорит о гражданской войне или убийстве (во всяком случае, знающего легенду о Маргарите, которую вовсе не обязательно знает средний американский эрудит), не может не смутить серьезность подобных обвинений, выдвинутых без дальнейших объяснений и в такой двусмысленной формулировке, что может показаться, будто королева развязала пять-шесть войн и «послала на смерть» десятки людей.

В самой Франции Маргарите, похоже, вновь предстояло перейти через пустыню, судя по книге «Королева Марго, любовь и слава», которую написал в 1985 г. Франсуа Педрон. Это еще одно беллетризованное издание, стиль которого колеблется между порнографией и обычной пошлостью и где есть тяжелейшие исторические ошибки — вроде датировки развода на четвертой странице обложки 1605 г. вместо 1599 г. Впрочем, конец жизни королевы автору настолько неинтересен, что книга кончается юссонским периодом. Героиня произведения — разумеется, «женщина, более всех привлекавшая внимание двора и менее всех глухая к изъявлениям чувств», причем с самого начала жизни: «Маргарита считала, что быть желанной — это исключительная судьба»