Эти противоречия хорошо заметны в главе, которую в 1862 г. В «Обзоре французской литературы XVI в.» Сен-Марк Жирарден посвятил жанру мемуаров. Академик нашел, что мемуары эпохи Возрождения заметно превосходят мемуары эпохи Революции: «Эта оригинальность, этот счастливый дар быть самим собой проблескивает во всех мемуарах шестнадцатого века, даже в самых невыдающихся. В доказательство я сошлюсь только на "Мемуары королевы Маргариты Наваррской». С порога принизив это произведение, после этого автор может воздать ему похвалы — правда, тщательно дозированные, поскольку, по примеру Сент-Бёва, сравнивает его только с сочинениями других женщин: «Они очень коротки; но я знаю мало мемуаров, которые были бы интересней, причем в двух отношениях. Прежде всего, никто в ее веке не сумел лучше вывести на сцену самого себя, чем это сделала Королева Маргарита; никто также не сумел описать себя столь живо и занимательно, и, думаю, по одаренности в этом жанре у нее нет иной соперницы, кроме мадемуазель де Лоне (мадам де Сталь). Далее, эти "Мемуары" любопытны с точки зрения стиля, если принять во внимание время, когда они были написаны: живая и умная речь, […] легкий и естественный язык, занимательный и простой тон — таким будет стиль мадам де Севинье»[820].
Фактически комментарий к «Мемуарам» Маргариты занимает всю главу, якобы посвященную мемуарам XVI в., ярко выявляя абсурдность утверждения, что это слабейший текст, и абсурдность сравнения их с текстами других женщин, при каковом автор рискует впасть в досадный анахронизм. Но сравнение Маргариты с ей подобными показало бы, что она их превосходит… в конечном счете академик демонстрирует почти что обратное тому, что хотел сказать: он проиллюстрировал свое утверждение о превосходстве мемуаров XVI в. всего одним примером и выбрал как раз те, которые для своего времени наименее характерны — на взгляд самого критика: «Я знаю немного произведений той эпохи, которые были бы столь замечательно написаны. Маргарита гениально строила французскую фразу». В ее произведении «наш язык уже обладает той ясностью и изысканной простотой, которая сделала его языком, лучше всего подходящим для повествования». Вывод из главы иллюстрирует эти разнообразные противоречия, поскольку из него следует не превосходство мемуаров эпохи Возрождения над позднейшими, а превосходство мемуаров женщин Старого порядка над остальными: «Рассказывать так, как это делали мадам де Севинье, мадам де Стйль, Королева Маргарита, — это дар, каковым мы больше не обладаем»[821].
Делая этот вывод, Сент-Марк Жирарден пытался оправдать существование категории «женские мемуары», созданной на пустом месте Сент-Бёвом. Что общего у этих мемуаров? Непосредственность и простота высказывания — два качества, которые под пером критиков XIX в. стали признаками невежественности женщин. «Такие книги пишут не задумываясь, что идет им только на пользу», как сказал его великий предшественник… Как и он, Сент-Марк Жирарден воспринял буквально утверждение королевы, якобы своим «Мемуарам» она посвятила всего «несколько вечеров». Однако, похоже, если кто здесь невежествен, так это он: мало того что он совсем не изучил произведение Маргариты, но и по-прежнему считал, что оно адресовано г-ну де ла Шатеньере!
Академик Эдуард Фреми тоже сравнил дочь Екатерины Медичи с другой женщиной — Великой Мадемуазелью. Им он посвятил вступительную речь при приеме в академики, опубликованную в 1865 г. В своем выступлении он попытался подчеркнуть черты сходства между «двумя женщинами, двумя дочерьми королей [sic], достойными, благодаря мощному своеобразию биографий и сочинений, представлять такие эпохи, как шестнадцатый и семнадцатый века с их слабостями и величием». Обе, — читаем мы, — были в детстве лишены материнской любви, имели «бурные и немыслимые романы» и, сталкиваясь с жизненными трудностями, метались «от благочестия к героизму». До сих пор сопоставление несколько притянуто за уши. Но между политической деятельностью обеих провести параллели можно увереннее: «так называемая дипломатическая» миссия Маргариты во Фландрии в самом деле похожа на «заблуждения» Великой Мадемуазели во время Фронды. Наконец, их сближают литературные тексты, хотя и очень разные: ведь Монпансье писала «чопорно», тогда как Маргарита — «это Монтень в юбке»
