— Эй, урод, — брезгливо поторопил сутенер, — шевелись, а то сядешь в тюрьму, и тогда я покажусь тебе самой маленькой из твоих проблем.
— Может, бросить его? — предложил Хади. — Пусть сгниет в джунглях. А то будут неприятности.
— Ты знаешь, я редко убиваю своих должников, — напомнил ему Атреско. — Это лишило бы меня заработка.
Марат, шатаясь, вышел из кабины. Он заметил, как боль начала покидать виски, сменяясь паникой и предчувствием унижения. Дуло уперлось ему между лопаток. В коридоре было пусто. Хади открыто держал свой «рюгер».
— Веди его в номер, — приказал Атреско. Он протянул руку в уже пустой лифт и нажал кнопку первого этажа. Кабина уехала без пассажиров. Теперь охранники не посчитают нужным остановиться на втором этаже. Но Марату было слишком плохо, чтобы оценить ловкость этого поступка. Его желудок уже был пуст, но живот, отдавленный пистолетом, все еще продолжал сокращаться, выбрасывая в рот густые капли горького сока.
Атреско обогнал пленника и открыл дверь номера. Хади ввел Марата внутрь, но не дал остановиться. Еще одна дверь. Ее Марат открыл сам: дуло заставляло его слушаться приказов. Он увидел санузел дешевого номера.
— На колени, — приказал Хади, — и обнимай его.
Они стояли напротив толчка. Марат не двигался. Хади ударил его рукояткой пистолета в основание шеи. Мир вспыхнул яркими желто-красными цветами. Боли совсем не было. Марат увидел лампочку. Мгновение он мог смотреть на нее невооруженным взглядом, а потом все стало черным, и он забылся.
* * *
Марата разбудила холодная вода. Он лежал на кафеле — во рту кляп, руки прикованы к решетке в полу душевой кабины. Наручники обрамлены розовым мехом.
— Хватит, — сказал Атреско, — он достаточно мокрый.
Хади выключил воду. Марат понял, что Атреско использует дешевый реквизит для извращенцев. Он напряг руки, но порвать цепочку не мог. Наручники только выглядели игрушечными.
Марат чувствовал, как слюна натекает в полую резинку кляпа. Его снова начало тошнить. Он испугался, что захлебнется в собственной блевотине, и поборол спазм.
Он сумел встать на колени и снизу вверх смотрел на двух чернокожих мужчин, которые могли сейчас делать с ним все, что хотят. Им даже не придется слушать его проклятия, потому что он не может говорить.
— Сейчас ты научишься уважать господина Атреско, — обещал Хади, — и станешь образцовой шлюшкой. Не будешь больше задирать нос и создавать проблемы.
Он натянул тонкие резиновые перчатки. Такие же были у доктора Анри. Марат понял, что слышит собственное дыхание, сиплое и частое, прорывающееся сквозь кляп вместе с белыми пузырями слюны.
— Осторожнее с этой штукой, — предупредил подчиненного сутенер.
— Обижаете, босс, — ответил Хади.
Марат заметался. От его рывков решетка в полу глухо звякала. «Курица», — подумал он, — «я как курица со связанными лапками. Я понимаю, что сейчас мне перережут горло, но ничего не могу сделать». Он вспомнил свою мать. Ее жалкие содрогания в последние секунды перед смертью. Она тоже пыталась вырваться.
Хади сел на корточки. Он был так близко, что Марат мог сосчитать крошечные волоски щетины на его подбородке. Он видел поры кожи и лиловую точку прыщика на щеке. В руках у Хади в руках был длинный черный предмет с заостренными штырьками-усиками на конце. Марат не знал, что это такое. Ему стало совсем страшно.
— Это почти не испортит твою шкурку, — успокаивающим тоном заверил Хади, — зато вправит мозги.
Он что-то сделал со своим непонятным оружием, и Марат увидел как между металлическими усиками устройства вспыхивают короткие белые молнии. Электрошокер стрекотал. Негромкий, сводящий с ума звук. Слившиеся в непрерывный треск щелчки электрических разрядов.
Рывок и еще рывок. Из-под кляпа брызнула пена. Глаза Марата вылезали из орбит. Хади слегка отстранился, чтобы не попасть под капельки слюны.
— Будет не больно, — сказал Атреско и сам рассмеялся своей шутке. — Будет очень больно.
Хади мазнул шокером по плечу Марата — не по голому телу, а по мокрой ткани рубашки. Раздался шипящий звук. Над местом, где пробежала серия разрядов, поднялось маленькое облачко пара.
