Марат припал к полу. Он кричал и дергался. Приглушенные вопли застревали в глотке. Удар тока прошел по всему телу, сделал мышцы слабыми. Сердце захлебнулось, пронзенное страшной болью.
— Давай еще, Хади, — поторопил сутенер.
Шокер коснулся руки Марата. Удар был сильный. Из глаз у Марата потекли слезы, а из носа — сопли.
— Ставлю сто баксов, что с третьего раза он обделается, — сказал Хади.
— Нет, — возразил Атреско. — Но он обделается. Ему положено по удару шокера за каждую неделю, которую я оставался без денег.
— Я бы сдох от этого спорта, — оценил Хади.
— И да, — продолжал Атреско, — ставка принята. Если не обделается, я вычту эти бабки у тебя из зарплаты.
Хади укоризненно глянул на босса, рукой в перчатке задрал майку Марата и повел шокером от низа живота вверх. Дымящийся след на коже. Крик было слышно даже сквозь резиновую пробку. Он взлетел до фальцета, потом оборвался.
Хади убрал шокер. Но тело Марата еще полминуты продолжало дергаться. Атреско дал подчиненному звонкий подзатыльник.
— Так нечестно, — сказал он. — Ты специально ударил его сильнее, чтобы он обделался.
— Неважно, — угрюмо ответил Хади. — Его дерьмо все еще при нем.
Судороги кончились. Ноги Марата выстрелили назад, и он обессилено растянулся во весь рост, чувствуя боком холодный кафель.
— Сколько еще? — спросил Хади.
— Раз шесть, — предположил Атреско. — Надо бы больше, но иначе он сдохнет.
Хади ударил в шею. Голову Марата отбросило назад и вбок. Кричать он больше не мог. Только мычал.
— Ты начинаешь уважать господина Атреско? — поинтересовался Хади. — Отвечай.
Марат молчал, вцепившись зубами в резинку. Удар. Удар. Удар. Мышцы Марата больше не слушались, дерьмо выплеснулось в штаны, вспухло темным пятном между ягодиц. Ванная комната наполнилась зловонием.
— Как я и говорил, — прокомментировал Атреско.
Электрошокер продолжал стрекотатать. Все тот же ровный, нервирующий звук. Только теперь его перебивало хриплое дыхание измученного должника.
— Восьмой, — сосчитал Хади. Он полоснул Марата по руке. Вода уже подсыхала. Из-за этого на коже остался ожог, похожий на небрежно написанную восьмерку.
— Хватит, — решил Атреско. — А то ты его убьешь.
— Как скажете, босс. — Хади снял с Марата наручники и кляп.
— Ну как он? — спросил Атреско.
— Готов, — ответил Хади.
Теперь Марат был свободен, но даже не попытался изменить позу. Он мелко дрожал. На его щеках остались широкие вмятины от ремня кляпа. Из уголка рта стекала слюна, а из носа — сопли. Его дыхание стало поверхностным. Расширенные зрачки смотрели на сутенера.
— Хочешь лимонаду? — спросил Атреско у Марата.
И тут Марат вспомнил сон, который мучил его этой ночью, мучил ясным видением, явившимся посреди алкогольно-опиумного бреда. Сон про изгнание из школы, сон, в котором Сангаре говорил о слабости и унижении.
— Эй, шлюшка, — напомнил Хади, — с тобой говорит господин Атреско.
Марат издал странный хлюпающий звук. Хади принял это за мольбу о пощаде. Но на самом деле Марат бормотал о том, что ему уже предлагали лимонад и что он не хочет его пить.
Сутенер расстегнул ширинку и помочился на лицо своего должника. Хади ловко ткнул голову Марата мыском своего ботинка, повернул ее так, чтобы струя била прямо в приоткрытый слюнявый рот.
— Проливаешь бесплатный лимонад, — прокомментировал Хади. — Когда еще будет возможность выпить за чужой счет?
— Когда? — переспросил Атреско. — Считай, что он пил за мой счет все эти месяцы.
Он застегнул ширинку и зло, изо всех сил, ударил должника мыском ботинка под дых. Марат поперхнулся остатками мочи. Хади убрал ногу от его лица, дал возможность откашляться.
— Ну что, босс? — спросил он. — Запасной выход?
— Да, — согласился Атреско.
Он слегка наклонился к Марату.
— Помнишь, мы обещали, что выведем тебя? — поинтересовался он. — Так вот, это правда.
Марат смотрел на своих палачей. Его глаза покраснели, но он не моргал.
— Это особенный номер, — похвастался сутенер. — Такой есть только у меня. — Он повернулся к Хади. — Сбрось его.
Громила пинком перевернул свою жертву на живот и за брючный ремень поднял вверх. Марат был тяжелый. Его обессиленные руки волочились по полу. Хади сопел, но ни разу не остановился отдохнуть, пока не дотащил его до окна.
