— Вы явственно видели, что это ребенок? — спросила Брита.
Скотт засмеялся, и Брита заразилась его весельем.
Билл сказал:
— Сегодняшняя тема — четыре. Воздух, огонь, земля и вода.
— Что такое День Крови? — спросила Карен. — Правда, я и так могу догадаться.
Скотт не сводил глаз с Бриты.
— У Билла есть теория, что писателей душит суперсовременная апокалиптическая сила — выпуски новостей.
— Да, он мне рассказал.
— Прежде нашу тягу к поискам смысла жизни удовлетворял роман. Это не я говорю — это Билл говорит. Роман был гениальной трансцендентальностью без религии. Латинской мессой метафор, персонажей, разрозненных новых истин. Но вот нас одолел пессимизм, захотелось чего-то помасштабнее, помрачнее. И мы переключились на выпуски новостей, откуда черпаем неослабевающее ощущение беды. Вот где источник эмоционального опыта, которого нигде больше не получишь. Роман нам не нужен. Это Билл так говорит.
В сущности, нам даже катастрофы не нужны. Достаточно репортажей, прогнозов и предостережений.
Карен смотрела, как Билл тычет вилкой в кусочек мяса.
Билл сказал:
— Я знаю, о каком знаке ты говорила. "Глухой ребенок".
— Он ведь не самодельный. Официальный знак, оранжевый с черным; его поставили ради одной-единственной девочки, которая не сможет услышать, как ее сзади догоняет машина, даже грузовика не услышит. Я его увидела и подумала прописными: "ГЛУХОЙ РЕБЕНОК". И подумала, что государство, которое ставит знак ради одного ребенка, не может быть совсем уж подлым и черствым.
— Да, хорошее дело — этот знак. Приятно думать: есть девочка со своим собственным знаком. Но что за идиотские предложения я тут слышу? Растворить книгу. Очертить принцип. Я слова правильно запомнил? Ты так и выразился?
Произнося фразу, он одновременно взял с пола бутылку, зажал бокал между колен, налил до краев.
— Придержать книгу. Спрятать книгу. Превратить автора в книгу. Ничегошеньки не понимаю.
— Почему ты продолжаешь ее писать, если знаешь — она закончена, и все мы знаем — она закончена, а ты все пишешь и пишешь?
— Книги — дело бесконечное.
— Это пьесы — дело бесконечное. А книгам давно пришел конец.
— Я тебе скажу, когда книга заканчивается. Когда на весь дом раздается "бух" — значит, писатель завалился на бок и рухнул мертвым на пол.
Карен сказала:
— Этот дорожный знак каждый раз меня воодушевляет.
— Сколько книг писатель выпустил, столько он и продолжает писать, плюс та, что торчит сейчас из машинки. Старые книги остаются жить в каждой клеточке тела.
Брита налила себе и Скотту еще вина.
— Спасибо, я за рулем, — сказал Скотт.
И выпил.
Билл выпил и закашлялся.
Брита стала ждать, пока он достанет свои сигареты.
— Людям эту книгу показывать нельзя. Ни при каком раскладе, — сказал Скотт. — Как покажешь, так все. Книга безобразная. Придется выдумывать новые слова, чтобы выразить всю ее обрюзглость, ультратяжеловесность, отсутствие энергии, темпа и вкуса.
— Мальчишка возомнил, что может безнаказанно хозяйничать в моей душе.
— Он знает сам. Это кризис, каких мало. Такой непростительный провал, что начинаешь сомневаться в его юношеских шедеврах. Люди примутся читать его юношеские шедевры новыми глазами, выискивая признаки усталости и отупения.
— Книга выйдет. Я ее выпущу. И раньше, чем все думают.
Скотт смотрел на Бриту.
— Он знает, что я прав. Жутко бесится, когда наши мнения совпадают. Его слова в моих устах. У него тогда шарики за ролики заходят. Но я только пытаюсь сохранить за ним его заслуженное место.
Билл высматривал, что бы опрокинуть, какую бы штукенцию, чтоб эффектно полетела на пол и разбилась на мелкие кусочки.
— По-моему, нам надо завести какое-нибудь домашнее животное, — сказала Карен.
Скотт ссыпал хлебные крошки с края стола в ладонь.
— Я говорю только то, что он сам втайне хочет от меня услышать.
Карен посмотрела на Бриту.
Они поменялись местами. Карен вплотную пододвинулась к Биллу вместе со стулом.
— И кого же заведем — собаку или кошку? — спросила она чьим-то чужим голосом.
Билл выбрал масленку — пихнул, и она скользнула на другой конец стола.
Крышка отскочила Скотту в лицо.
Билла это разъярило еще больше; он попытался встать и начать беспощадную расправу с посудой.
