Щипач, по змеиному шипя, пытался выкрутить руку.
– Охране тебя сдать? – словно бы раздумывая, проговорил монах.
– Пусти!
Люди уже косились на них и, проходя мимо, ускоряли шаг.
– Или действительно отпустить?
– Не тронул бы я тебя, – перестав щериться торопливо сказал Щипач. – Слово я дал. Божьих людей не трогаю.
– Хорошо, если так, – теперь уже монах ухмыльнулся хищно. – Значит и пожертвовать можешь божьему храму?
– Могу, могу, – заторопился Косоротый. – Бери все, что есть.
– От чистого сердца доешь?
– Да. От чистого. В кармане. Сбоку. – Он шевельнул локтем. – Отпусти только.
– Посмотрим, что там у тебя… – Монах отобрал бритву, бросил ее под ноги. Удерживая присмиревшего Щипача одной рукой, обыскал его. Сунул руку в карман вора, вытащил увесистый кошель. Спросил:
– Что там?
– Все бери! – Косоротый опять дернулся, пытаясь вывернуться, и монах едва его не упустил. Он огляделся, только сейчас заметил косые взгляды прохожих, увидел, как испуганно смотрят на него с земли нищие. Представил, как выглядит со стороны. И отпустил вора.
– Ладно, иди. Бог создал тебя таким, и не мне это править.
– Благодарю… – Косоротый пятился. Люди далеко расступались, словно брезгуя его касаться. – Слово я дал. Слово я держу…
Монах уже словно бы и забыл о воре. Он отошел в сторону, присел рядом с нищими. Развязал чужой массивный кошель, вывалил его содержимое в пыль, сразу же увидел алый камень знакомой формы, прикрыл его рукой, осмотрелся. Потом поднялся на ноги и торопливо куда-то зашагал.
В пыли осталась горка золотых монет.
Нищие очумело смотрели на нее, а потом один из них – кривоногий карлик – отшвырнул странный предмет, похожий на кошачью голову, и бросился вперед. Опомнившиеся оборванцы накинулись на разбросанное золото. Замелькали руки, культи и костыли, завыли нечеловеческие голоса, поднялась столбом пыль, полетели в стороны клочья одежды.
Оказавшийся поблизости Малыш, заслышав шум, протиснулся сквозь толпу, увидел, что это всего лишь драка нищих, разочарованно присвистнул и пошел искать Буйвола.
Они встретились возле крепостной стены, где костлявый полуголый фокусник, под оханье зевак, плевался пламенем и запихивал через рот в горло узкие отточенные клинки.
Буйвол, безвольно опустив руки и повесив голову, сидел на деревянном помосте. Трюки глотателя ножей его не интересовали совершенно.
– Что случилось? – спросил Малыш.
Буйвол снизу вверх, искоса посмотрел на товарища. Не проронив ни слова, протянул сумку. Малыш, недоумевая, взял ее.
– Что? – спросил он, и тут пальцы его попали в прореху. Все стало ясно.
– Когда это случилось? – спросил Малыш.
Буйвол пожал плечами.
– Что пропало? Деньги?
– И камень, – нехотя сказал Буйвол.
С глухим ревом вырвался изо рта фокусника язык пламени, плеснул в толпу, и зрители, почувствовав на лице обжигающее дыхание, испуганно попятились.
– Думаешь, так и должно было случится? – осторожно спросил Малыш.
– Камень у монахов, – сказал Буйвол.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую.
– Ладно тебе, – отмахнулся Малыш. – Как ты можешь чувствовать?
– Камень у них, – Буйвол тряхнул головой. – Это их бог меня обчистил!
– Когда ты обнаружил пропажу?
– Только что. Нашел тут неподалеку подходящие ножны, полез за деньгами, а там… пусто… и дыра…
– Ловко тебя, – Малыш внимательно рассматривал аккуратный разрез. – Ничего не почувствовал? Может видел что-то подозрительное?
– Ничего я не видел!
Малыш помолчал.
– Ладно… Пошли-ка домой…
– Нет, не пойду. Ты сам иди, а я чуть передохну и поброжу тут в округе. Может кого увижу.
– Ну, если так… – Малыш оглянулся на бескрайнюю толпу, – то я тебе помогу… Будем искать вместе.
– И ничего не найдем, – обреченно вздохнул Буйвол.
Так и вышло.
Они рыскали в толпе до самого вечера, а когда площадь стала пустеть, когда солнце покатилось вниз, и поползли к своим убежищам убогие калеки, друзья направились в город и до поздней ночи бродили по затихающим улочкам, высматривая воров и монахов. Как назло, ни тех ни других видно не было.
В гостиницу они вернулись далеко за полночь. Уличные двери были открыты. Охранник в углу приподнял голову, посмотрел на вошедших. Ничего не сказал, не спросил – какое ему дело до шляющихся невесть где постояльцев?
