Буйвол чувствовал, что с ним что-то происходит. Что-то плохое. Кружилась голова, глаза порой совсем застилали мельтешащие черные мошки. Жгло раненную руку. Иногда он не мог пересилить пульсирующую боль и кривился, сдавленно ругаясь сквозь зубы. Его знобило, подташнивало, есть ничего не хотелось, но мучила постоянная жажда. Он делал вид, что с ним все в порядке, но, видимо, это плохо ему удавалось. Малыш все чаще поглядывал на друга и во взгляде его читалась тревога.
До предгорий они добрались быстро – лошадей не пришлось подгонять, животные, очевидно, чувствовали, что впереди их ждут зеленые пастбища, напоенные ледниковыми ручьями.
Хатук всю дорогу неуемно болтал. Малыш этим был только доволен – он и сам любил поговорить. Так они и ехали вдвоем на одной лошади – весело переговариваясь, подшучивая друг над другом, изредка обмениваясь беззлобными оплеухами и несильными тычками. Буйвол держался позади. Он был молчалив, на шутки не отвечал.
На первом же привале товарищи изучили содержимое притороченных к седлам сумок. Провизии оказалось более чем достаточно. Был даже овес для лошадей. На дне одной из сумок Буйвол нашел то, о чем говорил старый Халтет. Воин долго крутил в руках металлический диск из серебристого легкого металла, пытаясь понять, что же это такое. Потом передал непонятный предмет Малышу. Лучник попробовал оцарапать отшлифованную поверхность наконечником стрелы, но лишь затупил его.
– Очень прочный металл, – признал Малыш.
– Угу, – согласился Буйвол.
– И очень легкий.
Они ужинали и поочередно разглядывали диск.
– Не могу даже представить, что это такое… – сказал Малыш. – Халтет говорил, что нашел эту штуковину под землей. А вдруг это одна из вещей Древних?
Буйвол пожал плечами. Незаметно для товарища ощупал повязку на руке. Рана словно бы вздулась.
Перекусив, они стреножили лошадей и легли спать. Проснулись, когда еще было темно, и сразу же двинулись дальше.
На рассвете они уже видели горы во всей красе – степь поднималась полого, выгибалась, морщинясь складками, и упиралась в неровную цепь скал. На отвесных склонах, цепляясь корнями за камни, росли чахлые искореженные сосенки. Дальше, за скалами, вся земля вставала на дыбы. Чернели разломы глубоких пропастей, стелились длинные языки осыпей, зеленели буйной растительностью плоские уступы. И, растворяясь в туманной дымке, высоко в небе парили неприступные белые вершины.
– Скоро перевал, – сказал Хатук.
К полудню Буйвол окончательно уверился, что с ним что-то не в порядке.
– Что с тобой? – спросил Малыш, остановив лошадь.
– Все нормально… – Буйвол стиснул зубы. – Просто очень жарко…
– Зачем врешь? Я же вижу… Рана?
– Да, – неохотно признался Буйвол. – Кажется, да.
– Надо снять повязку, посмотреть.
– Нет, не сейчас.
– Почему?
– Нужно торопиться.
Малыш помолчал. Спросил неуверенно:
– Все так серьезно?
Буйвол не ответил.
Путники вошли в сумрачное ущелье. Здесь, в каменной теснине, глохли любые звуки и воздух оттого казался густым, тяжелым и мертвым.
– Это начало пути через горы, – сказал Хатук и, выдержав паузу, попросил: – Возьмите меня с собой.
– Нет, – сухо сказал Малыш.
– Я не хочу возвращаться в деревню. Я хочу увидеть мир.
– Мир вокруг тебя, где бы ты ни был.
– Я хочу увидеть что-то новое.
– Сейчас неважно, чего ты хочешь. Ты должен вернуться.
– Тогда… Можно я проведу вас через перевал?
– Нет.
– Я сразу же вернусь, как только горы кончаться.
– Нет, – Малыш покачал головой. – Возвращайся сейчас.
– А если… Если я не послушаюсь?
– Тогда я тебя как следует отшлепаю, свяжу и отвезу домой. Ты вернешься с позором, не выполнив поручения старосты. Этого ты хочешь?
– Ладно… – в голосе паренька слышалась обида. – Если ты так… – Хатук сполз с седла, взял лошадь под уздцы, приказал: – Слезай!
