Лес был совсем рядом, подступал вплотную к домам. Лишь несколько крохотных пятачков земли были возделаны. На узких грядках росли вместе лук и редька. Вился по кривым палкам пересохший горох.
– Вот, – повёл руками Буйвол, – как я и говорил. Люди.
– Просто поразительно, – едко сказал Малыш.
Дорог здесь не было, только тропы. Трава на открытых местах была выкошена, а, значит, имелась у местных жителей и кое-какая скотина.
Буйвол постучал в открытый ставень. За стеклом мелькнуло бородатое лицо. Почти сразу хозяин вышел на крыльцо, встал, выпятив живот, подперев руками бока, хмуро разглядывая гостей.
– Здоровья вам, – сказал Буйвол.
– Пока не жалуемся, – сказал охотник, переведя взгляд на прислоненную к стене рогатину.
– Где бы нам переночевать?
– А сейчас везде тепло, – безразлично пожал плечами хозяин.
– Комары уж больно едят, – сказал Малыш.
– Хорошего человека они не трогают.
– Мы заплатим, – неуверенно сказал Буйвол, несколько удивленный холодной встречей. Обычно в таких лесных деревеньках всегда рады новым людям.
– А почто мне деньги ваши? Шишки у елки покупать?
– Кабанчик вот у нас тут.
– Это я вижу.
– Нам ведь столько мяса ни к чему.
– Наверное и нам оно не нужно. Обходимся мы нынче без мяса. Я ведь толстею с его… – в голосе бородача слышались обида и упрек. Охотник словно бы обвинял чужаков в чем-то.
Малыш и Буйвол переглянулись.
– Так что же нам, в лесу ночевать?
– А что ж вы к нам выбрались? Заблудились? Или прогнал вас высокородный Теолот?
– Кто? – спросил Малыш.
– Это ты о чем? – нахмурился Буйвол.
– А, ну вас! – махнул рукой бородатый охотник и вознамерился уйти в дом.
– Стой! – приказал Буйвол, начиная догадываться, что их приняли за кого-то другого.
– Чего? – повернулся хозяин. – Или вы проверять пришли, нет ли у меня мяса ворованного? Давайте, ищите. Все равно ничего не найдете. Рогатиной я дверь подпираю, когда из дома ухожу. А капканы вон висят. Заржавели давно.
– Ты это… – Буйвол посмотрел на капканы. Отметил, что неподалеку стоят плотно три невесть откуда взявшихся мужика. Один с топором, второй с охотничьим луком, третий с широким ножом. Внимательно слушают громкий разговор. Что у них на уме?
– Это… – Буйвол слегка двинул плечами, словно что-то сбрасывал с них. – Не шуми сильно… Мы все равно не понимаем, о чем ты тут.
– А и нечего понимать! Убирайтесь, откуда пришли!
Покрасневший Буйвол не знал, как себя вести. Несколько раз он касался пальцами рукояти меча, но тут же, словно обжегшись, одергивал руку.
– Ладно, – сказал Малыш, холодно улыбаясь. – Если гостям вы не рады, то и мы набиваться не будем. Не такие… Пошли! – повернулся он к напарнику. – Не спать нам сегодня по-человечески.
Хлопнула дверь – скрылся в доме сердитый бородач. Что-то лязгнуло – оружие ли, засов ли…
Когда друзья поравнялись со сплоченной троицей, один из мужиков, тот, что держал топор, сказал негромко, в сторону:
– Вы на него не серчайте. Обидел его хозяин.
Буйвол остановился.
– Какой хозяин?
Охотник пожал плечами и ответил, не глядя на собеседника:
– Известно какой. Новый. Высокородный Теолот. Сперва разрешил поохотится, а потом всю добычу и отобрал. Вот так-то оно – судиться у господ. А у Астана трое детей и мать-старуха.
– Но мы-то тут при чем? – спросил Малыш.
– Может и не при чем, – легко допустил охотник. – Только доверия к чужим людям теперь у нас нет. Понаедут, бывает, всякие – с собаками, с лошадьми. Весь лес переполошат, всё зверье переведут… – он осекся, сообразив, что говорит лишнее.
– Мы не охотиться сюда пришли, – сказал Буйвол.
– Оно и видно. А кабанчика, должно быть, уже околевшего подобрали и сейчас хоронить несете.
– К ведьме мы идем.
– К ведьме? – Глаза охотника сразу сделались колючие, впились Буйволу в лицо. – Это какая же тут у нас ведьма?.. – Он повернулся к своим молчаливым товарищам, спросил у них: – Не твоя ли жена, Ремиз, ведьма-то будет? На днях видел я, как гоняла она тебя, здорового мужика, по улице. Не иначе она и есть ведьма.
Мужики не ответили, только усмехнулись одинаково. У одного в руках нож, у другого – лук.
– Идите лучше своей дорогой, – сказал охотник. – Нечего вам тут делать. Кабанчик этот нам здесь совсем ни к чему.
