– Товарищ Сталин, по моему мнению, немцам легче сейчас до Луны долететь, чем в Персию попасть.
– Это почему? У них что, есть лунные проекты?
– Извините, это я образно. Просто между Германией и Луной нет советских войск.
– Хорошо, вы свободны.
Германия. Зонтхофен
Городок Зонтхофен ничем особенно не отличался от других центральноевропейских городков. Те же пики Альп, те же островерхие шпили ратуши, брусчатка. Чинные бюргеры, встречающие каждое утро легким полупоклоном почтальона с неизменной «Фолькишер беобахтер». Неторопливое журчание речки, одетой в зеленые газоны и опоясанной игрушечными мостиками.
Та же история с сожжением женщин на кострах – красивых и за это объявленных ведьмами, те же повешенные за кражу куска хлеба дети от двенадцати лет. Та же плаха, на которой рубили голову каждому осмелившемуся пройти город от заставы до заставы бродяге – бывшему крестьянину, у которого новые хозяева где обманом, а где и силой отобрали землю-кормилицу. И продолжалось это столетиями. И, видимо, впиталось в кровь и плоть цивилизованных бюргеров. Ну не может европеец без paбов! Никак не может. Пусть это будут негры, индусы, китайцы.
Теперь, в 1941 году от Рождества Христова рабы – славяне. Ковыряются себе, ходят как мухи сонные. Вечно грязные, оборванные, голодные. Ну как сытому, чистенькому, довольному жизнью европейцу не презирать этих недочеловеков – рабов «Фарбениндустри»?
И невдомек европейцу, лежащему на пуховой перине, под пуховым одеялом, под черепичной крышей, что с высоты одиннадцати километров уже летят девять пятитонных бомб. Группу самолетов Пе-8 привел недочеловек в квадрате, эстонец родом из далекого сибирского села, Эндель Пусэп. Цилиндры в два обхвата толщиной на огромной скорости неслись к земле. Они падали не на Зонтхофен. Их целью была «Фарбениндустри».
Низкие облака осветились вспышками взрывов. Закачалось небо. Вылетели стекла, перехваченные бумажными полосками. Взрывная волна еще гуляла по городу, когда облака озарились снизу уже не ярко-желтым, а зеленым, фиолетовым, даже синим светом. Химический гигант весело горел.
Утром пожар погас сам. Его не тушили пожарные. Не бегали бюргеры с ведрами и баграми. Не суетились курсанты школы СС. Все лежали. Лежали не от взрывов пятитонных бомб. Лежали, отравленные тем, что вырвалось из резервуаров химического концерна «Фарбениндустри».
Об этом эпизоде Великой Очистительной войны можно было бы не писать. Просто Гитлеру негде было где-либо ещё после этого выпускать отравляющие вещества в промышленных объемах. Гитлер очень расстроился объявил Энделя Карловича Пусэпа врагом № такой-то Рейха. Советский же летчик на это лишь пожал плечами. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится. А насчет Зонтхофена? Да черт с ними, с рабовладельцами этими.
Быстрее бы война кончилась. Вернуться в Союз, съездить в отпуск домой, в Шало, искупаться в лесном озере, побродить по березовым колкам, по соснякам, выпить самогоночки!!!
Москва. Кремль
– Иосиф Виссарионович, – Савицкий за полчаса беседы со Сталиным освоился и решил перейти к главной теме, к тому, из-за чего, собственно, он и принял решение поехать в Советскую Россию. Для вас не будет секретом, что я искренний твердый сторонник Всероссийского Учредительного собрания, на котором представители всей России должны были решить судьбу страны, и которое вы, большевики, разогнали в 1917 году. Именно это толкнуло меня, как и многих других представителей русского народа, на эмиграцию, прочь из милого Отечества. вы незаконно узурпировали власть – это признано всем мировым сообществом. Поэтому вопрос: почему мировое сообщество готово носить вас, товарищ Сталин, на руках, когда вы это мировое сообщество, собственно, и захватываете сейчас?
– Петр Николаевич, я отвечу на ваш вопрос. Я не люблю юлить сам и не люблю лукавых собеседников. Что касается Учредительного собрания, оно не имело смысла. Поясню на примере. Вот у меня, Иосифа Виссарионовича Сталина, должность генсека ВКП(б). Фактически я не прошел всей школы государственного управления. Из-за революции. Поэтому, когда меня называют диктатором, я внутренне с этим соглашаюсь. И что? Если под моим руководством партия ведет государство к победам, значит, я справляюсь со своими обязанностями.
