Главное, чтобы созданная линия обороны выдержала атаки русских танков и повыбила их, а тылы Красной Армии не успели спрятаться за спину боевых частей. Тогда и линейные войска русских долго не протянут. Вот и посмотрим, что вы тогда будете делать, «камраде» Жуков.
Он ведь верно просчитал Жукова. Тот отстал на день от пессимистических прогнозов и опередил на три дня оптимистические, когда его первые танки вышли к Нюрнбергскому каналу и напоролись на дружный огонь противотанковых батарей. Легкие «Микки-Маусы» стали рыскать, выискивая прорехи в обороне, но их всюду ждали. Двумя днями позже подошли тяжелые KB, но, уперлись во взорванные мосты и грамотно расположенную линию ПТО и отошли. Еще несколько дней спустя, когда к русским подошли части усиления, они попытались прорвать оборону, используя свою новую тактику – удар бронированными штурмовиками и реактивными снарядами по широкому фронту. Под этим прикрытием в одном, по разумению Паулюса, неудобном, а значит, – плохо обороняемом, месте началась массированная атака танков и пехоты.
Этого части Вермахта не выдержали, отошли на вторую линию обороны, и в тот же час тщательно подготовленная Паулюсом операция началась.
– Жуков у аппарата.
– Здравствуйте, товарищ Жуков.
– Здравствуйте, товарищ Сталин.
– Товарищ Жуков, вы помните последнее совещание в Ставке?
– Да, товарищ Сталин.
– К вам сейчас вылетает товарищ Василевский. Похоже, наши немецкие друзья нас не так поняли. Они очень серьезно восприняли нашу дезинформацию по Польше. Они полным ходом гонят войска к вашему фронту и, по всей видимости, готовят сильный удар вам во фланг. Как бы не поймали они вас на противоходе.
– Меня об этом уже Шапошников предупреждал.
– Какое ваше мнение?
– Чем больше их Гитлер сюда перебросит, тем больше мы их здесь похороним.
– Товарищ Жуков, Василевский едет с предложениями Генштаба. Вы, пожалуйста, прислушайтесь к его мнению...
– Товарищ Сталин! Войсками фронта командую Я! Поэтому именно я буду решать, слушать мне Василевского, Шапошникова или кого еще! Если вы считаете, что я не в состоянии руководить фронтом, могу командовать корпусом, дивизией...
– Товарищ Жуков, никто вам в доверии не отказывает, никто и ответственности с вас не снимает, и решения вы принимаете единолично. За них сами и ответите перед Ставкой. Но хочу вам еще раз напомнить, что войну ведет не один Жуков. Войну ведет вся Красная Армия, весь советский народ. И, я думаю, не зря во всех армиях мира существуют такие учреждения, как разведка, оперативные управления, Генштаб, наконец. Вы меня поняли?
– Да, товарищ Сталин.
– Хорошо. Надеюсь, никаких неожиданностей Манштейн вам не преподнесет.
– Мы сами здесь большая неожиданность, пусть только сунется.
После первых успехов операции Гитлер вызвал Паулюса к себе.
– Фридрих! – он с распростертыми объятиями встретил его посреди своего просторного кабинета. – Поздравляю, поздравляю! Не ожидал, честно говоря! Наконец-то Германия в минуту смертельной опасности выдвинула из своего народа поистине выдающуюся личность! Рейх и Фюрер никогда не забудут той услуги, которую вы оказали в этот критический момент! Я уверен и не раз говорил, что в Германии не перевелись герои, готовые служить Рейху и немецкому народу, и вы это продемонстрировали! Уверен, что за вами последуют еще многие!
Я, вместо Рейхенау, отправил руководить операцией «Тайфун», так теперь она будет называться, фон Манштейна. Я считаю его лучшим оперативным умом Германии. Русские успели превратить Линц, как доложил Манштейн, в неприступную крепость. Я пообещал ему за взятие этой крепости и за удачное выполнение подготовленной нами операции звание фельдмаршала.
А вам, дорогой Фридрих, я предоставляю новый участок работы. Вы должны срочно вылететь в Бреслау, разобраться там, на месте что и как. Превратите этот город в крепость, о которую русские сломают зубы, истощите их силы и выгоните их обратно, подальше от наших границ.
Если Манштейн должен в Баварии повторить Марну, то вы должны устроить русским под Бреслау Верден!
От обиды и возмущения, а также под напором энергии Гитлера Паулюс не нашелся, что ответить. Лишь закусил губу да, отмахнув честь, сгорбленный пошел вон из кабинета. В приемной его проводил, злорадно улыбаясь, Зепп Дитрих. «Ну-ну, – подумал Паулюс, – на тебе-то я смогу отоспаться... »
