3
У меня оставалось еще немного времени. Перечитав рапорт со сведениями из Риги, я разобрал бумаги и позвонил Логвинову.
– Директор музея еще у тебя?
– Только что ушел.
– Разыщи Сотниченко – у него есть сногсшибательная новость. – Я не стал говорить, какая. – И еще. Есть у меня одна мыслишка: что, если нам пройтись после работы?
– С удовольствием, – ответил Костя.
– И поужинаем заодно. Можем мы себе это позволить?
– Когда вас ждать, Владимир Николаевич?
– У меня еще допрос и звонок домой. Значит, через час-полтора, – устраивает?
– Принято.
Я повесил трубку, но домой позвонить не успел.
В кабинет вошел высокий мужчина в клетчатой рубашке, поверх которой болталась широкая нейлоновая куртка. Коричневая от загара кожа обтягивала его скуластое лицо. Редкие, выдававшиеся мысиком до середины лба волосы были похожи на клочки желтой ваты.
– Можно? – простуженным голосом спросил он. – Моя фамилия Зотов. По повестке.
Я намеренно недобрал цифру и, прижав трубку к щеке, кивнул на свободный стул.
– Присаживайтесь, я сейчас.
Зотов широким шагом пошел от двери к столу и вдруг остановился, увидев каминные часы. Под ними, подсунутая заботливой рукой Сотниченко, лежала стопа стандартных бланков с крупным заголовком «ПОСТАНОВЛЕНИЕ О ВОЗБУЖДЕНИИ ДЕЛА». Все было в рамках закона, мне оставалось исподтишка наблюдать за тем, как менялось выражение лица посетителя: его губы сжались в жесткую прямую линию, глаза забегали от окна к столу и двери. Рука с протянутой повесткой застыла в воздухе.
– Что же вы? – Не глядя в его сторону, я кивнул на свободный стул.
Он нерешительно потоптался на месте, потом втянул голову в плечи и уселся напротив.
– У меня заявление, гражданин следователь, – глухо сказал он.
– Занято и занято, – пожаловался я и начал снова набирать номер: пусть у него не сложится впечатления, что его поймали на слове.
– У меня заявление, – несколько громче повторил он. – Я, гражданин следователь, с повинной пришел.
«Вот теперь самое время», – определил я и повесил трубку.
– Слушаю вас.
– Два года назад, – торопливо начал Зотов, – будучи командированным в поселок Красино и находясь в состоянии алкогольного опьянения, я разбил витрину ларька и похитил часы. Совесть замучила – решил признаться в совершенном преступлении и понести заслуженное наказание.
Протокольный слог Зотова резал слух.
– Не так официально, – попросил я. – Сидели, что ли?
– Сидел, – с готовностью подтвердил он. – Двести шестая, часть вторая. Хулиганство.
– Хорошо, что запомнили.
– Запомнишь! – Зотов быстро освоился с новой ролью. – Полтора года в общем режиме план давал, а в личное время Уголовный кодекс изучал. «Мои университеты» читали?
– Веселый вы человек, – заметил я.
– Так ведь в песне как поется? «Не надо печалиться – вся жизнь впереди», – оживился он. – Я, гражданин следователь, как рассудил: сам признаюсь – суд учтет. Часы, – Зотов кивнул на стол, – много не стоят, сто рублей им красная цена. Явка с повинной – вещь серьезная, по нашим советским законам обязаны учесть. В итоге мелкое хищение. Ерунда. Разве что характеристику с завода отрицательную могут дать, так ведь я раскаяние и чистосердечное признание подброшу. Ставку на них сделаю. Пусть правосудие разбирается, взвешивает на своих весах. Авось не обвесит.
– Так-то оно так, если признание полное и правдивое, – вставил я.
– Не сомневайтесь, гражданин следователь, – заверил Зотов. – Все как на духу выложу. Мне теперь стесняться ни к чему. – Он закинул ногу за ногу. – Развитие событий, значит, такое. Выпили мы с ребятами в общежитии, прямо в красном уголке. Вы пишите, я и номер общаги скажу, чтобы суду легче частное определение выносить. Значит, употребляли мы спиртные напитки, отъезд мой обмывали, я через час-другой уезжать собирался. Оприходовали три бутылки водки и пошли проветриться. Красино – поселок маленький, улиц – раз, два и обчелся. Как я умудрился заблудиться – ума не приложу. Видно, алкоголь этот, будь он проклят, виноват. Товарищей своих, то есть собутыльников, растерял. Иду один, столбы телеграфные считаю, вдруг вижу – светится. Магазин не магазин, ларек вроде. А на витрине часы. – Зотов снова показал пальцем на стол. – Они самые. Стоят себе, блестят, прямо как золотые, загляденье да и только. И тут меня по пьяному делу качнуло и об витрину стукнуло что есть силы. Стекло не железное, сами понимаете, разбилось. Вокруг никого. Соблазн большой. Руки, я вам скажу, прямо сами ухватили этих амурчиков, я и опомниться не успел – чувствую, бегу что есть мочи. Гляжу, наперерез кто-то кинулся. Дружинник, наверное. Да я повыше оказался, ноги у меня подлиннее. Убежал. Вещички у меня с собой были, командировочное отмечено, дел в Красине никаких. Сел на попутку и скрылся с места преступления.
