— Не исключено.
Они поехали к дому.
— У меня тоже кое-что есть, — сказала Хестер.
— Слушаю.
— Сегодня утром к Лейле приезжала Ава О’Брайан.
— Зачем? — озадачился Уайлд.
— По словам Лейлы, Ава — ее клиент.
— В каком смысле?
— Мы не имеем права спрашивать, — поморщилась Хестер, — а она не имеет права отвечать. Адвокатская тайна, помнишь?
Уайлд взглянул на часы:
— Скоро Ава поедет в школу. Если поторопиться, перехвачу ее на входе.
— И о чем будешь говорить? Я уже все обдумала. Допустим, у нее какие-то юридические дела с Лейлой. И как это нас касается?
Уайлд понятия не имел, но сейчас, когда до крайнего срока оставалось еще пять часов, ему не сиделось на месте.
— Скоро вернусь, — сказал он.
— Где Мейнарды?
— У себя в библиотеке. Высажу вас, а потом поеду.
Ночь выдалась долгой. Вместо сна Уйалд решил пробежаться по лесу. Он любил ночные пробежки. Ему нравилось, как быстро его зрение подстраивается к темноте, как все пять чувств — да, в лесу нужны все пять — сливаются воедино, в нечто большее, чем сумма слагаемых. Он наведался к экокапсуле — впервые после визита Гэвина Чеймберса и его людей. Хотел убедиться, что никто не вернулся и не забрался к нему в дом. Все было в порядке. Пользуясь случаем, Уайлд принял душ и переоделся.
У себя в капсуле Уайлд вновь задумался о приманке: Призрачной армии, тактическом обмане. Военная цель этой затеи была проста: посеять хаос и смятение. Судя по выпускам новостей, именно этим и занимались Расти Эггерс и его люди.
Тактический обман всегда приносит свои плоды. Не было в истории случая, когда он не сработал.
Уайлд прыгнул в мейнардовский «лексус» и помчался к школе, надеясь перехватить Аву. Хестер была права. Скорее всего, это напрасная поездка. Но Уайлду нравилась Ава. Он не желал этого признавать, но ему хотелось снова ее увидеть. Уайлд думал о ней со вчерашней встречи в «Севен-элевен». С тех самых пор, как — неожиданно для себя самого — предложил ей снова быть вместе. Ничего серьезного. Он это понимал. Уайлд редко возвращался к любовницам: сам он не был способен к кому-то привязаться, но краткосрочная партнерша может прикипеть к нему душой, а это неправильно. Нечестно. Так что никаких выходов на бис.
Разве что с Авой, думал он, решив быть честным с самим собой.
Значит, он едет в школу только ради того, чтобы увидеться с ней?
Уайлд остановился напротив учительской парковки, вышел из машины, прислонился к ней спиной. Через несколько минут на парковку свернул синий автомобиль. Уайлд смотрел, как Ава выходит из машины. Красавица, подумал он. Сильная. Страстная. Независимая. Нежная.
Он сделал шаг вперед. Прямо перед ним, блокируя путь, остановился автомобиль. Водитель высунул голову из окна:
— Садитесь. — Это был Саул Штраус. — С какого перепугу все вдруг кинулись меня искать, Уайлд?
— Это вы мне расскажите.
— Я не имею никакого отношения к публикации этой записи.
— Знаю, — сказал Уайлд.
— Так на кой черт я сдался Гэвину? Зачем вы мне звонили?
— Долго рассказывать.
— Садитесь в машину, — велел Штраус, поглядывая по сторонам. — Я должен кое-что вам показать. — Уайлд взглянул на Аву. Она уже шагала к школе. — Это важно, — сказал Саул, — но я не собираюсь торчать у всех на виду, когда на меня охотится Чеймберс. Сейчас же садитесь, или я уезжаю.
Пока Уайлд размышлял, Ава скрылась за дверью. Что ж, других вариантов не осталось. Он сел на пассажирское сиденье. Штраус вдавил педаль газа в пол.
— Куда едем? — спросил Уайлд.
— Я бы сказал, искать правду, но не прозвучит ли это чересчур напыщенно?
— Прозвучит.
— В таком случае ответ — «тюрьма», — сказал Штраус. — Мы едем в тюрьму.
— То есть как это — в тюрьму?
Саул Штраус держал обе руки на руле.
— Почему все так сильно хотят меня найти?
— Вот вопрос получше: где вы были?
— У меня есть враги, Уайлд. Уверен, это вас не удивляет. Поэтому, когда расчетливый фашист вроде Гэвина Чеймберса, работающий на нигилиста вроде Расти Эггерса — кстати говоря, имеющего привычку горстями глотать таблетки, — стучится ко мне в дверь, я не очень-то спешу открывать. Поняли, о чем я?
— Понял, что вы не желаете говорить, где были.
