— И что, все это сразу? — спросила Лиа.
— Это, и еще что-нибудь придумаем. Допустим, почему по телевизору не показывают предысторию — например, как Кэнди Пейт заигрывает с Расти? О, класс. Пусть одна из групп постит примерно такое: «Вот ссылка на ВСЮ запись, где Кэнди подкатывает к Расти, а он пытается ее осадить, почему нам этого не показывают?» А ссылка — ох, обожаю это дело — ведет на страницу с ошибкой, и боты скажут, что ее заблокировали по указке мейнстримных СМИ или самого правительства. Пусть кричат, что это укрывательство. К этому подключайте всех ботов, и левых, и правых. Пусть наперебой доказывают, что меня нельзя ни в чем винить.
— Великолепно, — сказала Лиа.
— А потом начнем стандартные нападки на процесс. Ну, вы в курсе. На записи нет реального преступления, но она была сделана незаконно, а это уже реальное преступление. Кто ее сделал? Что за фанатик — причем имеющий на меня зуб, это очевидно — проник ко мне в офис, чтобы незаконно шпионить за мной? Вот он, настоящий преступник. Почему власть имущие нарушают закон, лишь бы помешать мне донести мое послание до народа?
— Вот это мне очень нравится, — сказала Яна.
— Круто, да? Лиа, пусть наши юристы свяжутся с Кэнди. Напомнят, что она подписала соглашение о неразглашении. Ей нельзя ничего комментировать, иначе мы от нее мокрого места не оставим. А если прикроет нас, профинансируем новый фильм с ее участием. Оглушительный камбэк всеми забытой актрисы.
— Ясно, — сказала Лиа.
— Один вопрос, — сказала Яна.
— Валяйте.
— СМИ сейчас с ног сбились, ищут комментарии. Что выдать в официальном пресс-релизе?
— Пока ничего. Подождем несколько часов. Посмотрим, во что превратятся соцсети. Тогда и будет видно. Думаю, наше заявление должно быть максимально расплывчатым. Что-то вроде: «Без комментариев, ибо мы не желаем порочить доброе имя мисс Пейт, замечательной и весьма ранимой воспитанницы Расти Эггерса. Мы с негодованием наблюдаем, как СМИ поливают ее грязью, чтобы привлечь новых посетителей на свои сайты, и отказываемся обсуждать любые низкопробные сплетни касательно этой надуманной ситуации». Примерно так. Но не прямо сейчас. Сперва нужно взглянуть, какая версия выйдет на первое место. Раздадим нашим людям темы для разговора, пусть как можно скорее выходят в эфир. Нам, ребятки, нужно спровоцировать разброд и шатания.
— Приступаем, — сказала Лиа.
Обе женщины схватились за телефоны и планшеты. Расти отвел Гэвина в сторонку:
— Вы же знаете, откуда утекла эта запись?
— Предполагаю, что от Мейнардов.
— Вы не должны были такого допустить.
— Я же сказал: они меня уволили. — Понизив голос, Гэвин добавил: — К тому же вы говорили, что на записях нет ничего серьезного.
— Если другие утечки не серьезнее этой, все будет хорошо.
— «Если»?
— Что?
— Вы сказали: «Если». Что еще есть на этих записях?
— Вызывайте машину, — сказал Расти Эггерс. — Поеду к Мейнардам.
Уайлд был в библиотеке с Делией и Дэшем, когда начались выпуски новостей. Они молча смотрели срочные новости.
Когда начался первый перерыв на рекламу, Уайлд сказал:
— Предполагаю, что нам показали тот самый компромат.
— Мы не хотели публиковать эту запись, — сказала Делия.
Она встала и направилась к двери.
— Ты что, не будешь досматривать? — удивленно спросил Дэш.
— Уже насмотрелась. Хочу подышать воздухом.
Делия ушла. Уайлд поднял глаза на витражный потолок библиотечной башенки. Уже стемнело, но цветное стекло все еще сияло, словно под лучами солнца. Уайлд по-прежнему считал, что атмосфера здесь какая-то искусственная. В такой огромной библиотеке должен стоять затхлый запах старины, кожаных переплетов и сухого дерева.
— Надеюсь, этого хватит.
Дэш обращался то ли к Уайлду, то ли к самому себе. Больше в комнате никого не было.
— Хватит для чего? — спросил Уайлд.
— Чтобы похитители остались довольны. Чтобы кампании Расти пришел конец.
Этого Уайлд не знал. И еще он не знал, что сейчас чувствует Дэш: сожаление или злорадство. По голосу ясно было, что он напуган.
— Как считаете, что здесь происходит? — спросил Уайлд.
— Простите?
— Насчет вашего сына — думаете, его и правда похитили?
