— Да мы играли, только и всего, — произнес один из двоих ребят. — Скажи ему, Мэтью. Скажи, что мы играли.
— Стой у меня за спиной, Крах. — Выставив вперед руки, седой закрыл говорившего своим телом.
— Это просто игра, — сказал Крах.
— Игра, — повторил Уайлд.
— Ага. Называется «Полночный череп». — Крах показал Уайлду перстень с улыбающимся черепом. — Вроде ночных догонялок. Скажи ему, Мэтью.
Мэтью не шевелился. Глаза у него блестели, он чуть не плакал. Вдалеке заурчал автомобильный мотор. Подкрепление.
— Мэтью, в машину. Живо!
Мэтью вышел из ступора и побежал к воротам. Уайлд пошел следом за ним — спиной вперед, держа остальных на мушке. Он не сводил глаз с седого. Седой у них главный. Остальные ничего не сделают без его команды. Седой кивнул, словно сказал: «Ладно, уматывай, не будем тебя задерживать».
Через десять секунд Уайлд вдавил педаль газа в пол. Мэтью сидел рядом.
Когда Хестер вернулась в лимузин, начали поступать звонки.
Неудивительно. Когда бросаешь гранату — вроде истории о пропавшей девочке — что-нибудь да взорвется. Честно говоря, на это она и надеялась: что кто-то заявит о себе, что-нибудь сделает, допустит ошибку, и ясно станет, что произошло на самом деле. Взвесив все «за» и «против», оценив возможные варианты, Хестер пришла к выводу, что девочка сбежала. Не исключено, что подумывает о самоубийстве. Да, если этот ужасный шаг уже сделан, ничего не попишешь, как бы бессердечно это ни звучало. Но если Наоми только что приняла таблетки, перерезала запястья или стоит где-нибудь на мосту или на краю высотки, сейчас самое время ее спасти.
Однако ситуацию нужно рассматривать со всех сторон. Не исключено, что поступок Хестер ускорит события. Возможно, девочка ударится в панику и что-нибудь с собой сделает. Или, если ее похитили, преступники решат ее убить. Хестер понимала, чем рискует. Но она была не из тех, кто способен сидеть сложа руки.
На экране смартфона высветилась надпись: «ШЕФ ПОЛИЦИИ УЭСТВИЛЛА». «Орен», — подумала Хестер и ответила на звонок.
— Быстро ты, — сказала она.
— То есть?
— То есть я польщена, Орен, но в следующий раз подожди пару дней. Иначе складывается ощущение, что ты места себе не находишь.
— Я и правда места себе не нахожу. Что за чертовщину ты устроила в эфире?
— Ты смотрел? Спасибо, что любишь мою передачу.
— Ты и правда думаешь, что я в настроении шутить?
— С исчезновением Наоми что-то не так, — сказала Хестер.
— Значит, нужно было прийти ко мне.
— Я приходила. Что, забыл?
— Не забыл. Так что изменилось?
— Отец сказал, что Наоми у матери. Мать сказала, что девочки у нее нет. Учительница…
— Погоди. Ты что, говорила с ее учительницей?
— Она то ли учительница рисования, то ли методист, не помню. Ава. Фамилию тоже не помню.
— Когда ты успела с ней поговорить?
Вот он, проблемный момент.
— Я с ней не говорила. С ней говорил Уайлд. — Молчание. — Орен?
— Уайлд? Ты что, и Уайлда в это втянула?
— Слушай, Орен… Наверное, нужно было тебя предупредить перед выходом в эфир…
— Наверное?
— …но у меня очень дурное предчувствие. Брось на это дело своих людей. — (Тишина.) — Орен?
— Мэтью попросил тебя о помощи, — сказал Орен. — Почему? — (Настал ее черед молчать.) — Что бы ни скрывал твой внук, ему пора все рассказать. И ты сама это знаешь.
Отъезжая от Мейнард-Мэнор, Уайлд спросил:
— Что случилось?
— Крах же сказал. — Мэтью поморщился. Он до сих пор не мог отдышаться. — Мы играли в игру.
— Ты что, планируешь мне врать?
— Только маме не рассказывай. — Мэтью сморгнул слезы.
— Я и не собираюсь.
— Хорошо.
— Потому что ты сам ей все расскажешь.
— Ну уж нет. Тебе расскажу, а ей нельзя.
— Извини, так не получится.
— Тогда я и тебе ничего не расскажу.
— Еще как расскажешь, Мэтью. Обо всем, что случилось. А потом и матери расскажешь.
Мэтью повесил голову.
— Понял?
— Понял.
— Итак, что случилось?
— Ты знал о планах бабули?
— О планах?
— Она рассказала про Наоми по телевизору. Теперь всем известно, что она пропала.
Уайлд предполагал, что она так поступит. Хестер волновалась, что след простынет. А что может быть лучше полномасштабных поисков?
— Что она сказала?
— Я, вообще-то, не слышал, — ответил Мэтью. — Но Крах и остальные, они все слышали.
