Вот оно. Сейчас все стоят на краю обрыва, с которого в прошлом сорвалось великое множество людей. Шаг вперед — и начнется кровопролитие. Уайлд все еще надеялся, что они не станут делать этот шаг. Не станут рисковать — ведь такое происшествие попадет в новости и социальные сети. Масло в огонь. Но как знать. Край обрыва — скользкая штука. Самый тщательный план может пойти коту под хвост.
Не важно, чего желает человек, добра или зла. Проблема в том, что люди редко задумываются о последствиях своих действий.
Короче говоря, иногда люди творят откровенные глупости.
И тут все изменилось.
Сперва перемену заметил один лишь Уайлд. Он — и только он — единолично владел этой информацией несколько недолгих секунд. Может, две секунды. Может, три, не больше. По истечении этих секунд его преимущество — он надеялся, что перемена сыграет ему на руку, — сойдет на нет.
Уайлд называл такое ощущение пертурбацией.
Другие называли его знамением, предвестником, предчувствием, придавая и без того выдающимся способностям Уайлда сверхъестественную окраску. Но в этом ощущении не было ничего сверхъестественного. Человек тысячелетиями адаптировался и к добру, и к худу. Вот один из недавних примеров: навигация GPS. Исследования показывают, что некоторые участки нашего мозга — гиппокамп (отвечающий за навигацию) и префронтальная кора (отвечающая за планирование) — уже меняются (возможно, даже атрофируются), потому что мы всецело полагаемся на навигационные приборы. Это произошло за несколько лет. Взгляните на историю человечества с того момента, когда мы жили в лесах и пещерах, спали (фигурально выражаясь) с открытыми глазами, были беззащитны и в первую очередь стремились обеспечить себе выживание. А теперь посмотрите, сколь многое изменилось, когда мы поселились в домах, научились запирать двери, пошли на компромисс с цивилизацией. Так вот, Уайлд не пошел на этот компромисс. Сколько он себя помнил, им всегда руководили первобытные инстинкты. Он всегда предвосхищал нападение хищника. Научился улавливать любое изменение в окружающей обстановке, чувствовать любую пертурбацию.
Разумеется, в природе такое умение встречается довольно часто — например, у животных со сверхчувствительным зрением, слухом или обонянием. Они пускаются в бегство, когда опасность еще далеко. Уайлд тоже так умел.
В общем, он услышал звук. Другие его не услышали. Пока что.
Просто шорох, больше ничего. Но в их сторону кто-то бежал. Не один человек, а несколько. Кто-то был в опасности, бежал со всех ног. И его преследовали.
Не сводя глаз с седого, Уайлд скользнул чуть ближе к Тору. Он хотел оказаться как можно ближе к человеку с пистолетом.
Секунду спустя Уайлд услышал вопль:
— Помогите!
Мэтью.
В этот момент на смену инстинктам пришла военная подготовка. Инстинкт велел броситься на голос крестника. Это естественная реакция, но Уайлд был к ней готов. Крик раздался за спиной у седого, чуть выше по склону холма. Все головы повернулись в ту сторону. Тоже естественная реакция, и вполне ожидаемая. Если не знать, что крик открывает окно возможностей, непременно на него отреагируешь.
Тор тоже обернулся на крик Мэтью.
То есть отвернулся от Уайлда.
Вот и все, что нужно. Уайлд управился за секунду, не больше. Выбросил вперед левую руку, ударил Тора локтем в висок. В тот же момент — Тор даже попятиться не успел — правая рука Уайлда скользнула ему под пиджак. Пальцы нащупали рукоять пистолета в кобуре под мышкой.
Когда Мэтью снова крикнул: «Помогите!», Тор лежал на земле, а Уайлд стоял с пистолетом на изготовку, целясь то в седого, то в остальных двоих, то снова в седого.
— Только моргните, тут же пристрелю, — сказал он.
Тор, застонав, потянулся к Уайлду. Уайлд ударил его ногой по голове. Топот на подъездной дорожке становился громче. Все ждали. Через секунду из-за поворота вынырнул Мэтью. Он несся так, словно спасался от смерти. Двое других ребят отстали от него, но ненамного.
Мэтью остановился, остальные двое — тоже. У всех на лицах читалось замешательство.
— Ступай за ворота, — велел Уайлд. — Сядь в машину.
— Но…
— Кому сказано?
