Айра ничего ей не говорил. Но лучше бы говорил.
— Где нашли машину?
— Вон там, внизу. — Орен указал на подножие холма.
— Ты приехал на место одним из первых.
Орен не понял, вопрос это или утверждение.
— Да.
— Машина горела.
— Да.
— Уайлд уже вытащил Дэвида.
На этот раз Орен лишь кивнул.
— Уайлд сказал мне, что за рулем был он.
— Нам тоже, — произнес Орен. — Но обвинения мы предъявлять не стали. В организме у него не оказалось алкоголя. Дороги были скользкие.
— Так за рулем был Уайлд?
— Так написано у нас в рапорте.
Хестер повернулась к нему:
— Я спрашиваю не о том, что написано у вас в рапорте.
— Если после аварии единственный выживший говорит, что был за рулем, трудно доказать обратное. — Орен не сводил глаз с подножия холма.
— Уайлд солгал, да? — Орен не ответил. Хестер встала рядом с ним, коснувшись плечом его руки. — Уайлд и Дэвид были не разлей вода. Ну, ты и сам знаешь.
— Знаю, — кивнул Орен.
— Тем вечером они поехали в бар «Миллер». На машине Дэвида. Мой Дэвид не был пьяницей, не особо любил ходить по барам — в отличие от Уайлда, — но у него были проблемы с Лейлой. Ничего серьезного, дело житейское. И двое друзей поехали, что называется, стравить пар. Дэвид выпил лишнего. В больнице ему сделали анализ крови — когда еще надеялись, что мой мальчик выживет. Уайлд не хотел, чтобы у Дэвида были лишние проблемы. Поэтому оговорил себя. Сказал, что он был за рулем. — (Орен снова промолчал.) — Так все и было, Орен?
— Ты спрашивала Уайлда?
— Он твердит, что был за рулем.
— Но ты ему не веришь.
— Нет, не верю. Что, ошибаюсь? — Орен смотрел вниз. Хестер смотрела в его глаза. Такие ясные, такие честные. Такие красивые. — Орен?
Его ответ удивил Хестер.
— Думаю, ты не совсем права.
На мгновение она лишилась дара речи. Вновь обрела его и спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Уайлд ни за что не пустил бы пьяного Дэвида за руль.
— Значит… — Хестер не знала, что и сказать. — Не понимаю.
— Мы навели справки в баре «Миллер». Как ты и сказала, Уайлд был тамошним завсегдатаем. В отличие от Дэвида. Но в тот вечер — да, Дэвид перебрал. В любом случае никаких доказательств мы не нашли, но один из клиентов вспомнил, что Уайлд ушел один. По меньшей мере на полчаса раньше, чем Дэвид.
— Почему?
— Не знаю. Уайлд рассказал лишь одно: что был за рулем.
— Дэвид остался в баре один?
— Да, один. И сильно пьяный. Это лишь версия, Хестер. Но в то время Уайлд жил в палатке, совсем недалеко отсюда. — Он указал налево. — Вон там, в сотне ярдов. Повторю: доказательств у меня нет. Уайлд настаивал, что машину вел он, но ты права: я ему не поверил. Думаю, он был рядом. Услышал грохот или увидел огонь. Думаю, он побежал спасать друга. И чувствовал — чувствует — себя виноватым, что не остался в тот вечер в баре.
Хестер ощутила глухой удар в груди.
— Значит, ты думаешь, что в машине не было никого, кроме Дэвида?
Когда Орен кивнул, Хестер рухнула на колени. Рухнула на колени и разрыдалась.
Орен не стал вмешиваться. Стоял рядом, чтобы помочь, если Хестер понадобится помощь. Но поднимать ее не стал. Слава богу. Слава богу, этот человек, добрый и достойный человек, не стал ее обнимать. Не стал шептать ей слова утешения, будь они прокляты.
Просто дал ей выплакаться.
Прошло какое-то время; сколько — Хестер не знала. Пять минут, десять. Может, полчаса. Орен Кармайкл стоял рядом, на страже, как безмолвный часовой. Наконец Хестер села в патрульную машину. Орен завел двигатель и молча поехал по Маунтин-роуд.
Наконец Хестер окликнула его:
— Орен?
— Слушаю.
— Прости, что не перезванивала. — Орен промолчал. — Когда ты умчался из пиццерии на ту аварию, я поняла, что у нас нет будущего. Как ни крути, я всегда буду представлять тебя на месте гибели Дэвида. И всегда буду видеть моего сына у тебя за спиной. Ты всегда будешь напоминать мне про Дэвида, так что у нас ничего не выйдет. — (Орен не сводил взгляда с дороги.) — Но потом я начала скучать по тебе. Черт возьми, я страшно соскучилась. Такое чувство, что у меня на месте сердца зияющая дыра. Да, я понимаю, как это звучит. И вот что я подумала: даже если мне будет больно, я не хочу жить без тебя. И не хочу забывать Дэвида, никогда. Потому что хуже нет, чем забыть про Дэвида. Ясно?
