«Ну как, доченьки, устали с дороги?» — спросил нас Яндан — старший в аиле. Это был почтенный старик в потертом коричневом дэле. Он сидел в глубине юрты, на самом почетном месте, и набивал в трубку табак.
«Не очень…» — начала было я, но, взглянув на Нину, тут же осеклась.
Сразу было видно, что она очень устала, лицо осунулось, покрылось какими-то красными пятнами.
«Она, как видно, не привыкла долго сидеть в седле, верно?» — сказала хозяйка юрты, мешая ковшом в котле.
Потом она достала две большие деревянные чашки и, наполнив их горячим душистым чаем, заправленным молоком, передала по очереди Нине и мне.
«Вот, выпейте горяченького. Сразу забудете про усталость».
Она подвинула к нам деревянный столик, поставила на него тарелку с сушеным творогом и кусочками сыра.
«Молодая еще, — покачал головой Яндан, тоже прихлебывая чай. — Ничего, привыкнет. — И, помолчав, добавил: — Хорошо, что у нас не слышно пока о белых. Так что не волнуйтесь, спадет немного жара, и поедем».
«Вы тоже поедете с нами?» — удивилась я.
«А как же? Конечно, поеду».
Яндан помолчал, а потом вдруг спросил Нину:
«А по-монгольски ты говорить умеешь?»
«Она по-монгольски знаете как говорит, только держись!» — похвалила я Нину.
Но та, покраснев до корней волос, возразила смущенно:
«Что вы! Я еще плохо говорю…»
«Нет, ты хорошо говоришь, я вижу», — поддержал меня старик.
«Ей, по-моему, столько же лет, сколько нашей старшей дочери», — вставила свое слово хозяйка юрты.
«Да, они, похоже, ровесницы. Но есть между ними разница. Наша гостья далеко от родины. Ей, наверное, нелегко».
Яндан рукавом дэла вытер капельки пота, выступившие у него на лбу. А Нина — доброта Яндана придала ей смелость — спросила:
«У вас много детей?»
«Трое сыновей, две дочери. Старшие уже живут своими семьями. Первая дочь, пожалуй, твоих годов. Тебе сколько лет?»
«Двадцать четыре».
«Ну вот, я так и знала — конечно, они сверстницы!» — улыбнулась хозяйка.
«А твои родители где сейчас?» — поинтересовался Яндан-гуай.
«В Иркутске», — вздохнула Нина.
«А это далеко отсюда?»
«Точно не знаю. Думаю, пять-шесть сотен верст».
«Да, далеко. Пожалуй, столько же, сколько от нас до Бо́гдо-хурэ́».[42]
Хозяйка снова наполнила Нинину чашку и сердито посмотрела на старика:
«И чего ты пристал к людям? Дай им попить чаю!»
Но Яндан-гуай еще больше подался вперед, в нашу сторону:
«Постой, — сказал он жене. — Говорят ведь, что лучший способ познакомиться с человеком — душевная беседа. Никто никого не может упрекнуть в том, что кто-то хочет расспросить человека, что он видел, где побывал…»
Бабушка вдруг замолчала, потом вздохнула.
— Да, хорошие это были люди… — и продолжила свой рассказ: — Хозяйка постелила на кровать тэрлик, чтобы было немного мягче, и, загородив Нину от старика, предложила ей лечь отдохнуть. Нина с благодарностью согласилась, а я вышла на двор, сняла с лошадей седла, надела им путы. А когда вернулась, то увидела, что Яндан-гуай угощал Нину вареным мясом. Он и мне придвинул миску: «Подкрепись хорошенько!»
Мы горячо поблагодарили Яндан-гуая и с аппетитом принялись за еду. И вдруг в юрту вбежала хозяйка. Она выходила подоить скотину и теперь, запыхавшись, стояла у дверей с подойником в руках.
«Там двое верхами… Кажется, к нам…» — испуганно моргая, с трудом проговорила она.
Мы вскочили.
«Что за люди? — пробормотал Яндан-гуай, поспешно закручивая пояс. — Янжима! Спрячь Нину, а я попробую отвлечь непрошеных гостей». С этими словами он вышел и опустил за собой войлочный полог.
Хозяйка живо усадила Нину за котлами и бурдюками, накидала сверху тэрлики, а я, схватив ведро, выбежала в загон и спряталась среди овец. К хотону по гребню холмов приближались два всадника. «Белые!» — с ужасом подумала я и не ошиблась.
В светлых кителях и белых папахах к юрте подъехали двое военных. Белогвардейцы. Один из них спешился и пошел к юрте.
Бабушка замолчала и посмотрела на Нарангэрэл.
— Понимаешь, внученька, что я пережила? Сердце мое разрывалось от страха за Нину, но что я могла поделать? Я могла лишь смотреть во все глаза за тем, что происходило в хотоне.
Между тем один из всадников спешился и подошел к юрте, он откинул полог и заглянул внутрь.
