— Тревога! Тревога! — хрипло заорал фантом. — Вижу преступников! Вызывайте патруль!
— О нет! — пролепетала Таналвах. Прохожие останавливались и провожали их взглядами.
— Проклятье... — Серра вытащила из-за пояса метательный нож с коротким лезвием. Описывая круги, фантом продолжал вопить:
— Беглецы! Мятежники! Сюда! Сюда! Сюда! — Отведя назад руку, женщина затем со всей силой метнула нож. — Тревога! Тревога! Преступники на свободе! Вызывайте...
Лезвие исчезло в мохнатом брюхе, в это же мгновение фантом замер и крылья перестали двигаться. Тем не менее он совершенно невероятным образом продолжал висеть в воздухе. В том месте, куда вошел нож, появилось и начало расширяться округлое красное пятно — подобно тому, как огонь распространяется по бумаге. Оно стремительно росло, превращая обманчивую плоть отнюдь не в пепел, а в бесчисленные серебристые кайли. Порча змеилась по крыльям, раздирала щетинистые ноги, и в конце концов тварь распалась на множество крошечных светящихся шариков. Они падали вниз, словно серебристый град, негромко ударяясь о мостовую, осыпая улицы и ранних прохожих, а затем исчезли.
Нож Серры с глухим стуком упал на землю.
— Хороший бросок, — прошептала Таналвах, заметно испуганная.
— Хороший нож, — со вздохом заметила Сера, но не стала его поднимать.
И они снова припустили бегом. Но теперь действовали хитрее: выбирали переулки, окольные пути, узкие улочки и крытые переходы. Когда вдалеке показалась главная улица, женщины увидели конную милицию, двигающуюся в том направлении, откуда они бежали.
— Сбавим скорость, — тяжело дыша, сказала Серра. — Бегущие люди привлекают внимание.
— Хочешь, чтобы тебя схватили? — возразила Таналвах.
— Нет. — Взгляд Серры был тверд. — Этого больше не произойдет никогда. Скорее я умру.
— Вот в чем дело...
— Что ты имеешь в виду?
— Ты еще спрашиваешь? Ты слишком зависима от настроения, Серра. То, что ты там натворила... Это же чистое безумие.
— Я не могла допустить, чтобы со мной обращались, как с дерьмом.
— Тебе следовало просто показать им свои документы. Подделка достаточно хороша, и тебя наверняка бы пропустили.
— Разве об этом речь, Тан? Они вели себя со мной неуважительно. Почему я должна терпеть оскорбления?
— Зачем нам их уважение! А если бы они убили тебя? Или захватили нас обеих? И кто знает, что случилось бы с нами потом.
Внимание прохожих привлекало не только волнение Таналвах, но и ее блестящие черные волосы, смуглая кожа и характерные для ее нации черты лица. Она достаточно часто сталкивалась с предвзятым отношением к квалочианцам, чтобы игнорировать такие вещи.
— Я ведь уже сказала, — холодно заметила Серра, — что меня они вряд ли захватили бы.
— А как насчет меня?
— Я не допустила бы, чтобы и с тобой это произошло.
— В самом деле? Каким образом?
— Если был бы хоть крошечный шанс, что тебя захватят в плен, я бы перерезала тебе горло.
— Это утешает. — Таналвах пожала плечами, но продолжала уже без иронии в голосе: — То, что ты делаешь, затрагивает и других.
— Думаешь, мне это неизвестно?
— По твоему поведению такого не скажешь.
— Я делала, что должно.
— И получала от этого удовольствие, если судить по только что происшедшей схватке.
— В каком-то смысле, да. Жизнь приобретает хоть какой-то смысл, когда явно рискуешь расстаться с ней.
— Полагаю, это шаг вперед. Не так давно ты желала только смерти.
— Пошли скорее! — Серра сделала вид, что не услышала последней реплики. Таналвах пробормотала:
— Боги, иногда она меня пугает.
Тем временем они приблизились к центру города, где народу на улицах было гораздо больше. Утро выдалось ясное, и неяркий свет осеннего солнца быстро уничтожал последние клочья ночного тумана — но только не магического, тот, напротив, сгущался.
В местах заметного скопления людей — на площадях, рынках и бульварах Валдарра — магия, естественно, проявлялась в изобилии и отличалась таким же разнообразием, как человеческая внешность. Для богачей она являлась средством выставить напоказ свое благосостояние, вот почему они расхаживали в сопровождении иллюзорного эскорта. Это были стаи ледяных голубей, которые таяли на лету или разлетались на тысячи осколков при соприкосновении с землей; стада розовых оленей, распевающих песни, или светляки размером с поросенка, пульсирующие ослепительным светом.
