— Не знаю, правда.
— И на чем она повернута? Сладости, музыка? Что ей нравится?
— Пушки.
— Пушки?
— Ага.
Боуда нахмурилась.
— Ничего не понимаю в пушках. Кажись, не складывается, да? Облом. Даже и не знаю теперь, нужно ли мне заморачиваться.
Она снова напомнила мне о Карране.
— Все мужики-козлы, — констатировала я.
Гиена покивала.
— Женщины не лучше. Большинство из них — ноющие сучки, — она задумалась. — А с парнями может быть весело. Рекомендую Рафаэля. Он у нас самый терпеливый, поэтому ему везет чаще других. Хотя, думаю, сейчас все его внимание занято твоей малышкой.
Я нашла Андреа и Тетушку Би на кухне у маленького круглого стола, они пили чай. Вид того, как Андреа подносит чашечку к своей гиеновой морде, чуть не довел меня до истерики. Я зажала рот рукой, стараясь не рассмеяться. Нервы.
Если бы она попросила печеньку, то добила бы меня.
Андреа заметила меня и напряглась.
— Как прошло?
— Что?
Тетушка Би вздохнула:
— Она хочет знать, идет ли Карран ее убивать.
— Ааа. Нет, он не заинтересован в твоей смерти. Поверь, сейчас ты — наименьшая из его проблем.
Андреа выдохнула.
— Пожалуйста, скажите, что у вас есть кофе.
Тетушка Би скривилась:
— Они и так ненормальные. Если я позволю им пить кофе, они будут носиться по стенам. У нас чай из трав.
Я положила книги на стол.
— Выглядишь уставшей, тебе надо поспать, — Андреа поставила передо мной чашку, над которой клубился пар.
Мне надо найти Джули и ее маму, уговорить социопата, чтобы он поделился кровью на благо человечества, разобраться с чудовищем, в балахоне и с щупальцами, и с его бешеными русалками. Мне требовался кофе.
Парень-боуда медленно вошел в кухню, одетый в черные кожаные штаны и такой же жилет, мало скрывающий рельефную грудь. Он не был красив в традиционном понимании этого слова, скорее наоборот: слишком длинный нос на достаточно узком лице, но насыщенный синий цвет глаз и черные волосы, расчесанные до сияющего совершенства, — парень умело пользоваться всеми своими достоинствами. Какой-то природный женский инстинкт уверял, что он будет хорош в постели, поэтому, когда парень смотрел на тебя, сразу возникали мысли о сексе.
Взглянув на Андреа со странной тоской на лице, он тут же переключил внимание на меня и протянул руку.
— Прошу прощения за нашу… стычку в повозке. Я всего лишь шутил. Я Рафаэль.
— Это который любит боль, — я подошла ближе, чтобы пожать ему руку, но парень развернул ее и поцеловал пальцы, опалив меня взглядом полным огня.
Я отняла руку.
— Ты меня заводишь.
Он улыбнулся, и его улыбка была точно, как с картинки.
— И давно ты?..
По какой-то непонятной причине захотелось ответить:
— Два года. И я была бы признательна, если бы ты не улыбался так. У меня слабеют колени.
Рафаэль отступил. На его лице появилось то же озабоченное выражение, которое я видела у Дулиттла, когда убеждала его, что в порядке.
— Два года? Это слишком долго. Если хочешь, мы с этим разберемся, после двух лет — это терапия чистой воды.
— Нет, спасибо. Карран уже предлагал мне помощь, и, поскольку я его отшила, не хотелось бы вызвать трения между вами.
Последнее, что мне было нужно, — настроить гиен и Каррана друг против друга.
Рафаэль отступил, стратегически подняв руки в воздух и вставая за Андреа.
— Без обид.
— Без проблем.
— Карран делал это всерьез? — спросила тетушка Би.
Она хотела знать, насколько деликатно нужно вести себя со мной. На этот раз я была рада разочаровать.
— Нет, просто вел себя как мудак. Видимо, каждый раз, когда он называет меня «детка», у меня такое лицо, будто мне в зад засунули раскаленную кочергу. Это бесконечно его веселит, — я отпила чай.
Тетушка Би странно посмотрела на меня.
— Знаешь, — сказала она, помешивая чай, — самый быстрый способ отвязаться от Каррана — переспать с ним. И сказать, что ты его любишь. Желательно в постели.
Я прыснула, и чай чуть не полился у меня из носа.
— Он сбежал бы, словно ошпаренный.
Рафаэль положил руки на плечи Андреа.
— Все еще немного напряжена? — его пальцы начали нежно разминать мышцы.
— Ты сделаешь это? — Тетушка Би поглядывала на меня поверх края чашки.
— Пока жива, нет. Погодите, забираю свои слова обратно. Это должно быть «никогда в этой чертовой жизни».
