Черта с два. Нет ничего, что бы указывало на причастность пропавших без вести женщин. Бездна, окропленная кровью, и нечеловеческий скелет, который, возможно, причастен ко всему этому. А еще «Задолюбивый Мистер», который хотел держать меня подальше. Настолько дальше, насколько это возможно. Интересно: почему?
— Ты все еще хочешь найти свою маму?
— Да.
— Тебе все еще нужна моя помощь?
— Конечно.
— Ты знаешь, кто был главой ведьм в ковене?
— Эсмеральда.
Эсмеральда. О боже.
— Где она живет?
— Разлом осиного гнезда.
Все лучше и лучше.
— Спускаемся вниз. Мы нанесем ей визит.
МЫ С ДЖУЛИ ВЗБИРАЛИСЬ ПО ГРУДЕ МЕТАЛЛОЛОМА. Она держалась немного позади. Дыхание девочки сбилось, стало частым и неглубоким. Слишком худенькая. Джули была не сильнее комара. Складывалось ощущение, что ударься о нее что-нибудь потяжелее насекомого, она бы упала. Однако девочка не жаловалась. Только на полпути она, не выдержав, сдалась.
— Долго еще?
— Не останавливайся.
— Я просто хочу знать, как долго нам еще идти.
— Не заставляй меня переворачивать этот автомобиль, мисс.
— И что это значит? — она еще что-то пробормотала себе под нос, но продолжила двигаться.
Приближался конец Разлома. Ритмичное «бум, бум, бум» становилось все громче. Должно быть, Маяк. Или что-то в этом роде. Я взобралась на узкий выступ и протянула руку Джули.
— Давай.
Она протянула свою тощую ручонку. Я крепко ухватила её и подняла над зубчатыми частями холодильника, поставив на выступ рядом с собой. Она была легкой словно пушинка.
— Здесь мы передохнем немного.
— Я могу идти дальше.
— О, я уверена, что ты можешь. Однако Осиное Гнездо не самое радужное место. Возможно, кто-то уже знает, что мы находимся здесь, и приготовил дружелюбную встречу.
— О, черт! Они бросят нам вызов! — она плюхнулась в грязь.
Хех. Я присела рядом с ней.
— Ты часом не оттуда?
Она покачала головой.
— Нет. Я с Уайт-стрит.
Уайт-стрит получил свое название во время снегопадов четырнадцатого года, которые не таяли в течении трех с половиной лет. Когда на улице сугробы высотой в три дюйма при жаре в тридцать восемь градусов, понятно, что без магии здесь не обошлось. Любой мог сделать это.
— Сколько тебе лет?
— Тринадцать. Я только два года болею за Красных.
Глядя на нее, я бы дала не больше одиннадцати.
— Сколько лет твоей матери и как она выглядит?
— Ей 35. Она как я, только старше. У меня есть фотография дома.
— Тебе известно что-нибудь о ковене? Кому они поклоняются? Какого рода ритуалы используют?
Джули пожала плечами. Ущелье перед нами простиралось вдаль, вздыбив свои ржавые железные шипы. Тонкие клубы тумана цеплялись за крутой склон. Грозный рык эхом разнесся по округе. Но он был слишком далеко, чтобы представлять угрозу. Стемфалийские птицы ответили криком.
— Ты знаешь, что у этих птиц металлическое оперение? — поинтересовалась Джули.
Я кивнула:
— Они родом из Греции. Ты знаешь, кем был Геркулес?
— Да, самым сильным мужчиной.
— Когда он был молод, ему пришлось пройти двенадцать испытаний.
— Почему?
— Однажды мачеха наслала на него безумия, под действием которого он убил свою семью, и в искупление должен был служить королю. А тот очень сильно желал смерти мужчины, поэтому придумывал все больше и больше заданий для Геркулеса. В общем, Стемфалийские птицы были одним из них. Их крылья подобны стрелам, а клювы могут пробить даже самую крепкую броню. Он должен был отогнать их от озера.
Девочка пристально посмотрела на меня:
— И как он это сделал?
— Боги создали для него кроталы. Он облачился в неуязвимую шкуру льва и шумел, пока птицы не улетели.
— Почему в подобных историях боги вечно вытаскивают чью-либо задницу из неприятностей?
Я поднялась с земли.
— Они помогают, только в том случае, если твой папаша — главный среди богов Олимпа. Пойдем. Нам нужно взбираться наверх дальше, поскольку твой отец богом не является, не так ли?
— Он умер.
— Мне жаль. Мой отец тоже умер. Давай, кузнечик, поднимайся, можешь как раз отработать свое кун-фу, чтобы оно не было таким жалким.
Она храбро смяла первую попавшуюся жестяную банку.
— Ты такая странная.
Ты даже не представляешь, насколько.
