– Спасибо, я не хочу, – предупредила его следующее движение гоэта. Ей еще было памятно прошлое свидание с коварным напитком.
– На донышке, для успокоения нервов. Поверьте, госпожа Тэр, вам лишним не будет. И не беспокойтесь, больше я вам не налью, – Брагоньер протянул ей фужер. – Не стойте, садитесь. Коньяк пьют медленно, не торопясь.
– Вы опять хотите о чем-то поговорить со мной, благородный сеньор? – подобрав юбки, Эллина села во второе кресло по другую сторону столика.
Картинка напоминала Урцхен: потрескивающий камин, мягкий, скрадывающий шаги ковер на полу, темное время суток, коньяк, Брагоньер… Только сегодня ее не пытали, а он ее не допрашивал. Но по-прежнему спаивает. Хотя в этот раз, пожалуй, соэр прав: живительное тепло коньяка помогало отстраниться от картины убийства Стеши, от того страха, что она пережила, расслабиться и не позволить кошмарам вторгаться в свой сон.
Брагоньер, наверное, пьет по той же причине – чтобы сбросить нервное напряжение. Его ведь чуть не убили, он командовал операцией, был в самой гуще событий. И, похоже, у него бессонница.
– А та девушка… сестра Доновера, она… Ее тоже питомица Гланера убила?
– Нет, он сам. Эллина, какая вам разница? Одно лишнее беспокойство. Вы только-только от прошлых волнений оправились, на человека стали похожи. А то кожа да кости… Коньяка еще налить?
Гоэта отрицательно покачала головой:
– Я бы и вам не советовала. Лучше успокоительное или снотворное.
– Каждому свое. Я предпочитаю коньяк.
Он все же вновь наполнил ее фужер.
– Давайте, я вам одну вещь приготовлю… Это не яд, – поспешила добавить она.
– Даже не думал. Не надо, Эллина, но спасибо за заботу.
Брагоньер встал и остановился напротив нее.
– Что-то не так?
– Отчего же, вы сегодня прекрасно выглядите. Обворожительны и обаятельны. Не качайте головой, Эллина.
– Не буду. Вы еще вечером говорили, что вам нравится платье. Признаться, – она улыбнулась, – мне тоже. Никогда таких не было.
– Никогда таких не покупали – будет вернее.
– Это слишком дорого для меня, – вздохнула Эллина, медленно потягивая коньяк.
– Эллина, дело не в достатке, а вашем отношении к себе. Вы не желаете выглядеть женственно. Полагаете, у вас какие-то проблемы с фигурой?
Гоэта смутилась и встала. Сделала глубокий вздох и с достоинством ответила:
– Послушайте, господин Брагоньер, это переходит все границы! Ваше поведение бестактно и предосудительно. Я ухожу к себе.
Реакция соэра оказалась непредсказуемой: он покачал головой и сел на место, потянувшись за своим фужером.
– Эллина, Эллина, вы всегда так реагируете? Если да, то все гораздо хуже, чем мне казалось. Подойдите к зеркалу, посмотрите на себя. Или мне детально обозначить все ваши достоинства и недостатки? Вы симпатичная женщина, запомните это. Симпатичная и способная притягивать взгляд.
– Безусловно, после половины бутылки коньяка, – усмехнулась Эллина.
– Госпожа Тэр, думайте, что говорите, – гневные бледно-зеленые глаза впились в нее, пронизывая насквозь. – Значит, так вы себя цените. А потом удивляетесь, когда на вашем жизненном пути попадаются лишь люди, подобные Доноверу Сейрину.
– Простите, я не хотела вас обидеть, но ведь и вы повели себя самым бестактным образом.
– Каким же? Сказал, что вы привлекательны? Так что делать, если вы сами этого видеть не желаете. Даже странно, женщины в первую очередь используют и развивают это оружие, а вы, имея все данные, упорно от него открещиваетесь. Что ж, час поздний, не буду вас задерживать.
Брагоньер встал, открыл перед ней дверь, намекая на то, что разговор окончен.
Повернувшись к нему вполоборота, Эллина ощутила на себе взгляд соэра. Он скользил от затылка до бедер, будто перебирая пальцами позвонки.
Увидев, что она замерла, Брагоньер протянув руку, коснулся ее волос, внимательно наблюдая за действиями гоэты. А Эллина и не знала, как реагировать на этот жест.
Ладонь соэра скользнула вниз, перебирая пряди.
Гоэта сделала шаг назад, бросила взгляд на недопитый фужер. Сердце екнуло, когда она почувствовала, что ее обняли, слегка прогнув туловище назад.
«Конечно, – мысленно усмехнулась гоэта, – так лучше видно мое декольте».
