– В комнату? – гоэта удивленно взглянула на него. – У меня же есть камера… Хотя радует, что проводят, а не оставят.
– Не нужно было наливать вам последний бокал, – покачал головой Брагоньер, встал, подошел к ней и протянул руку. Эллина никак не отреагировала, так что ему пришлось действовать самостоятельно.
Соэр обхватил ее за талию и под протестующее: «Я не хочу!» поднял на ноги, откинув в сторону мешавший плащ. Эллина попыталась оттолкнуть его, но Брагоньер ловко перехватил ее руки. Тогда гоэта начала брыкаться и даже попробовала укусить.
– Да тише вы! Поберегите силы, их у вас немного. Эллина Тэр, мне обездвиживающее заклинание применить? Я понимаю, у вас теперь превратное представление о всех мужских действиях, но это не повод вести себя как конченая истеричка. Хорошо, отказываетесь от помощи – ваше право. На ногах-то прямо стоять можете?
Он отпустил ее, и, потеряв равновесие, гоэта чуть не упала, хорошо, вовремя успела ухватиться за край стола.
– Так вы думаете, что я пьяная?
– Я это вижу. Частично моя вина, конечно, но ничто не мешало вам отказаться. Пьяная женщина – отвратительное зрелище. Совсем ничего не ели до ужина? Иначе не могло вас так… Ну, так что, госпожа Тэр, в помощи вы не нуждаетесь?
Эллина отрицательно помотала головой и, пошатываясь, направилась к двери. Ноги предательски заплетались, голова кружилась и неожиданно стала тяжелой. А еще жутко хотелось спать.
Брагоньер осуждающее смотрел на нее, потом не выдержал и, не обращая внимания на словесные протесты и заверения, что она трезва, подхватил Эллину на руки. Та судорожно вцепилась в его плечо, почему-то решив, что ее непременно уронят. В этот раз она не брыкалась и не кусалась, уткнувшись носом в воротник его рубашки. Так и задремала.
Утро застало гоэту в постели. Она лежала поверх покрывала в какой-то комнате, небольшой, с минимумом необходимой мебели.
Судя по пробивавшемуся в помещение солнцу, было уже поздно.
На стуле рядом с кроватью Эллина обнаружила сумку со своими вещами и одежду, которая была на ней в момент последнего ареста.
Голова немного побаливала, вставать не хотелось, но желание поесть пересилило. Переодевшись, гоэта подошла к двери, подергала ее – заперта и громко забарабанила по доскам, привлекая внимание. Она надеялась, что ее не собираются заморить голодом, стоило ради этого вытаскивать из камеры.
Ожидания Эллины оправдались: ей принесли завтрак, кувшин с водой и полотенце. Все это радостно было пущено в дело.
Потом кувшин и посуду молчаливо убрала все та же служанка в сопровождении двух солдат.
Заняться было решительно нечем, и гоэта лежала, рассматривая потолок. В таком положении ее и застал Брагоньер.
– Ознакомьтесь, – не здороваясь, он протянул ей кипу бумаг с оттиском Следственного управления Урцхена.
– Что это? – Эллина в недоумении посмотрела на него.
– Листы из вашего дела, точнее, свидетельские показания, в том числе ваши. Читайте внимательно, чтобы потом не было путаницы. А после я составлю окончательный протокол дознания с вашим детальным рассказом о произошедшем. Полагаю, вы в состоянии сочинить что-то правдоподобное.
– Вы предлагаете мне солгать, господин соэр? – она не верила собственным ушам. Значит, ей не приснилось, он пошел на должностное преступление?
– Я предлагаю объяснить причины вашего проступка чем-нибудь, кроме дурости и любви к темным. Пожалуйста, госпожа Тэр, не хотите – настаивать принять мой благородный жест не буду. Подготовлю обвинение для суда – материала вполне достаточно. Будете сидеть, а потом, когда выйдете, если, разумеется, доживете до этого времени, станете бродяжничать…
– Господин соэр, вы меня не так поняли. Я безмерно вам благодарна, я даже не надеялась… Впрочем, я, кажется, еще вчера вас благодарила. Разумеется, я сделаю все, как вы пожелаете.
Гоэта углубилась в чтение и, чем дальше, тем больше понимала, что приговор должен был быть обвинительным. Никаких смягчающих обстоятельств, чистосердечное признание, побег… И понимала, что, как бы это парадоксально ни звучало, ей очень повезло, что Гланер ее тогда подставил, что она узнала всю его подноготную, что она теперь идеальная наживка. Только это и спасло ее от тюрьмы – ее полезность.
