Весь остаток дня Эллина провела в одиночестве, в четырех стенах, а ночью долго не могла заснуть, страшась грядущей беседы с местным следователем. Он тянуть не стал, потребовал к себе гоэту под конвоем прямо с утра, мучил каверзными вопросами, пытался подловить, но Эллина старалась следить за своими ответами, теряя самообладание, закатывала истерику – самую что ни на есть натуральную, а не искусственную.
В конце концов, следователь отпустил ее, так ничего и не сказав по поводу того, сняты ли с нее обвинения. А гоэта еще целые сутки гадала, сдала ли самый важный экзамен в своей жизни. Оказалось, что сдала: ее оправдали.
Гланер Ашерин с досады чуть не разбил костяшки пальцев об стол: его лишили такого подарка судьбы!
Когда он выяснил, что Эллина попала в руки Брагоньера, он решил, что это конец, поспешил скрыться и следить за гоэтой на расстоянии. Готовился к встрече со следователем и его магами, а тут Эллина совершила такое, на что он и не смел надеяться. Ему донесли, что ее обвиняют в темной магии, в сношении с существами из-за Грани. И это в корне меняло дело: показания темной никто не принял бы в расчет, они стали бы заведомой клеветой, попыткой очернить невиновного человека.
Эллину должны были сжечь, хотя бы упечь в тюрьму, а она осталась на свободе. Все еще в Урцхене, но вовсе не в темнице. И это нашептали не духи, с которыми он так и не сумел наладить отношения, даже несмотря на артефакт, а он собственными ушами слышал от приезжего торговца. Тот в красках живописал казнь ведьмы и радовался, что та не утащила за собой невиновную, то есть Эллину.
Игра окончательно вышла из-под контроля и становилась опасной. Нужно было немедленно избавиться от обоих опасных для него людей – бывшей подруги и инквизитора. Избавиться, не подставившись, не приближаясь к Урцхену.
Стеша для этих целей не подходила – слишком явное указание на него, Гланера, нужно было выбрать что-то более тривиальное, то, что мог использовать решивший отомстить следователю бывший заключенный. А гоэта… Гоэта должна была погибнуть «за компанию».
Поразмыслив, Гланер пришел к выводу, что подойдет яд. Особый яд, который не нужно подсыпать в пищу. Убивающий прикосновением и действующий спустя какое-то время – достаточное, чтобы никто не догадался об его источнике. А им должна была послужить какая-то вещь, адресованная Эллине Тэр. Скажем, письмо от ее лучшей подруги. Брагоньер, несомненно, прочтет его, гоэт был уверен, что следователь тщательным образом изучит послание.
Ничего, у него еще есть время подумать, что станет сосудом для яда, для начала следует его приготовить.
Гланер решил подстраховаться и послать два подарка: один для него, другой для нее. Прекрасному полу нравятся цветы, Эллина, несомненно, оценила бы иреневый цветок, клубни которого он так тщательно, соблюдая все меры предосторожности, толок в ступе. Рядом, в другом сосуде, уже был приготовлен фосфор. Гоэт даже не предполагал, что достать его будет так просто: местные жители с его помощью травили крыс. Инквизитор – тоже крыса, так что заслуживает той же кары. Но как мужчина поделится ею и с Эллиной.
Когда основные приготовления были окончены, Гланер достал из сумки бутылку вина и, отмерив необходимую дозу, всыпал порошок аконита в бутылку. У всякого хорошего вина есть небольшой осадок, никто и не заметит. А это было не из тех, что продают в харчевнях, самое то, чтобы подать на стол высокому чиновнику из Сатии.
Женщины же любят помаду, состав которой, помимо их воли, попадает в желудок. Анабель Меда часто дарила Эллине подобные вещи, а уж без подарка к началу грядущего года никогда не обходилась. Вот и решила позаботиться о подруге, послала в письме баночку с питательным бальзамом. Только одной из составных его частей был тот же аконит.
Ароматические масла отбивали запах, а на цвет бальзама яд никак не влиял.
Теперь предстояло сочинить письмо. Вернее, два письма: от имени лучшей подруги Эллины и сопроводительную записку от трийского следователя. Он существовал в действительности, с ним некогда, когда занимался официальной, белой магией, сотрудничал Доновер.
