Вечерело. На скалы ложились темные тени. Где-то ухнула сова. Три вороны пролетели в небе, шурша крыльями и громко каркая. Ночь опускалась на землю; все затихало.
— Кого-ток… — позвала она. Голос ее звучал в тишине как блеяние овечки.
Она ускорила шаг, не сводя глаз с тропы, шедшей между оледенелых валунов.
— Кого-ток…
— Здесь я, девочка моя… — донес до нее ветер.
Протиснувшись в щель между валунами, она наконец отыскала ее.
Кого-ток отдыхала на гладкой гранитной плите. Валуны, оставленные отступившим Ледником, лежали здесь так, что образовывали что-то вроде крыши, под которой можно было спрятаться от ветра и снега. Отложения песка и земли почти намертво закрыли бреши между камнями. Местами они густо поросли полынью. Небо тем временем темнело, и рассеянные облака все тянулись к югу.
Кого-ток поглядела на нее. Она разжала губы, обнажив беззубые десны, покачала головой и криво улыбнулась. Опершись на руку, она приподнялась, и в ее слезящихся от старости глазах блеснул отсвет полярного сияния.
— Нашла меня, а?
— Ты потерялась иди нарочно отстала, чтобы…
— Не продолжай, девочка моя. Лиса склонилась над старухой и вцепилась в ее костлявое колено.
— Что?
— Время пришло, вот и весь разговор, — легко сказала Кого-ток, подняв голову и поглядев на Лису. — Я все время отстаю, задерживаю других. Вот я и нашла хорошее местечко — и села отдохнуть…
— Да что ты? Мы же стали лагерем. Ты можешь…
— Нет. — Старуха мягко похлопала Лису по руке, но та уже поняла, куда клонит Кого-ток. — Нет, деточка, не надо об этом. Я уж давно все знаю о том, как это случается. Я смерть загодя чую. Душа моя собирается в дорогу. — Она указала на немногие звезды, проглядывающие сквозь покрывшие небо радужные полосы. Лиса почувствовала в груди мучительную пустоту.
— Что же мне без тебя делать? — прошептала она. Кого-ток рассмеялась:
— Ох, ты далеко пойдешь, деточка. Я тобой горжусь. В тебе живет дух женщин былых дней. Ах, как ты тогда взяла Мышь за гордо — у меня на сердце потеплело! А помнишь, как ты метнула копье перед Обновлением? Подбила гуся прямо на лету! Немногим мужчинам такое под силу.
— Идем, ты уже отдохнула. Пойдем же! Лагерь Народа всего в одном броске копья отсюда, на холме. Мне надо бы получше следить за тобой. Если бы я…
— Нет уж, — хмыкнула Кого-ток. — Я двое суток ковыляла на этих вывернутых ногах, пока не улучила минутку, чтобы отойти в сторону. Да и Зеленая Вода рада была поговорить с тобой. Хорошая она женщина, эта Зеленая Вода.
— Но ты не можешь…
— Конечно могу! — Она отстранила от себя Пляшущую Лису. — Это дело добровольное. Погляди на меня. Шкуры шить я не могу. Ребенка на меня не оставишь: засыпаю. Все равно я не переживу этой Долгой Тьмы. Я знаю.
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю. Так вот послушай, Лиса. Если уж мне все равно помирать, что лучше для Народа? Чтобы я болталась без дела и поедала запасы, вырывала еду изо ртов у маленьких детей? Ведь Долгая Тьма начинается. С едой будет туго.
— А если я тебе свою отдам?
Кого-ток ласково усмехнулась:
— Ты хорошая девочка, но я твоей еды не возьму.
— Почему?
— Я научила тебя всему, что знала из древних преданий: и как охотиться, и как собирать травы. Так заведено в Народе: все проходит. Мое время кончается, а ты живи, как я тебя научила, а состаришься — сама будешь учить других. Только это и важно. Пляшущая Лиса покачала головой:
— Не могу я глядеть, как ты собираешься помирать! Кого-ток рассмеялась:
— Молодым это всегда не под силу.
— Лагерь совсем близко. Хоть туда-то дойди. Я помогу тебе…
— Нет, детка моя. — Кого-ток покачала головой. — Мне нравится, как ты уламываешь меня, но я лучше знаю, как мне быть. Что могла, я уже сделала. А ты ищи своего Сновидца, девочка моя. Ищи свое будущее.
Пляшущая Лиса закрыла глаза, припадая к тощей старушечьей руке.
— Я… я побуду пока с тобой. Сделаю чум, чтобы там…
— Иди, — нежно прошептала ей Кого-ток. — Я тут, может, еще не один день протяну. Эдак ты опоздаешь к своему Сновидцу.
— Я его потом все равно отыщу. Разреши мне…
— Лиса…
— Да?
— О Сновидце. Ты никогда не видела настоящих Сновидцев, и я боюсь, что…
