— Я с маяка, дядя. Мой дедушка маячник. Он больной. Я — Саня, внук дедушки Потапа. Знаете его? Дедушку многие моряки знают.
Моряк попытался улыбнуться.
— Знаю, по рассказам товарищей знаю.
— Это по вас стреляли немцы, да? Вы один? — с тревогой спросил Саня, оглядываясь вокруг.
— Ранен я, Саня. Немцы на маяке есть?
— Нету. Они убежали. Пойдемте в дом.
— Возьми эту радиостанцию, — сказал моряк и тяжело, еле сдерживая стон, поднялся.
Саня, сгибаясь под тяжестью переносной рации, взобрался наверх и скрылся в домике. Потап Петрович, опираясь на палку, встретил моряка у входа. Перешагнув порог, моряк упал и потерял сознание.
Дед и внук втащили его в комнату, сняли с левой ноги окровавленный сапог, забинтовали рану простыней. Вскоре моряк очнулся и, схватившись за автомат сел.
— Лежи, лежи, — успокоил Потап Петрович. — Саня, иди посмотри за немцами. Как бы не нагрянули.
Саня убежал.
Моряк оказался мичманом Чернышевым со сторожевого корабля. Зная, что дед Багров — человек надежный, он кратко рассказал ему о происшедшем. Их было двое — лейтенант Дагаев и он, мичман Чернышев. Высаженные на берег с катера, они должны были разведать силы противника, огневые точки, связаться по радио с десантом и обеспечить высадку его и корректировку артиллерийского огня кораблей.
Пробираясь к мысу «Гнездо баклана», моряки наскочили на немецкий патруль. Дагаев был ранен. Он приказал мичману Чернышеву выполнить задание, а сам завязал бой с немцами. Чернышеву удалось ускользнуть, но Дагаев, очевидно, погиб.
Сегодня в ночь должен подойти десант: его задача разгромить опорный береговой узел немцев, перерезать единственную грунтовую дорогу в этом районе, взорвать мост и таким образом помешать наступлению фашистов, обеспечив перегруппировку и сосредоточение наших сил.
— От меня ждут сведений… А я… — закончил рассказ мичман Чернышев и от усталости закрыл глаза.
Потап Петрович оживился, расправил бороду и усы.
— Поможем. Расположение позиций немцев и батарей мы знаем. Примечали с Саней на всякий случай. Вот и пригодилось. А высаживать десант надо здесь, на нашем мысу. Хоть и крутые берега, а подход есть. А главное — в этом месте нет огневых точек. Фашисты на свой аршин меряют: обрывы неприступные, не одолеть, — и успокоились. Если надо, сигнал можем подать настоящий: оборудование-то маяка и баллоны с газом я припрятал. Дадим огонь — далеко будет видно.
Дед словно помолодел. Прихрамывая, он ходил по комнате и поглаживал бороду.
В комнате становилось светлее. За сопками нежно порозовел восток. Мичман, отдохнув, начал проверять радиостанцию.
— Работает… — вздохнул удовлетворенно он и обратился к Потапу Петровичу. — Немцы часто бывают здесь?
— Бывают. Тут патрули ихние ходят.
— Хорошо, — сказал мичман и задумался.
— Если придут, спрячу тебя в маяке.
— А вдруг, придут надолго? От меня ждут сигнала. Придется их… — мичман поднял автомат.
— Стрелять опасно, услышать могут. Что-то Сани долго нет.
Саня вбежал в дом, как стрела, но дверь прикрыл тихо:
— Идут! Двое!
— Хорошо, — спокойно сказал мичман и, опираясь на автомат, поднялся. — Дадим войти. Они часто меняются?
— Через сутки.
— Хорошо. Достаточно.
В окно было видно, как немцы обошли площадку, посмотрели вокруг, о чем-то поговорили и направились к дому. Потап Петрович присел к столу, положив на скамейку топор. Саня спрятался в угол за кроватью.
— Пусть войдут, — еще раз тихо, но твердым голосом сказал Чернышев и прижался к стенке у входа.
Скрипнула дверь и приоткрылась. Через порог переступил ефрейтор и прошел к столу. Потом вошел солдат.
— Свет зашигайть, — только и успел крикнуть ефрейтор. Мичман ударил фашиста прикладом автомата по голове, и тот повалился на пол.
Солдат отскочил в сторону, и следующий удар Чернышева пришелся по стене. Автомат хрустнул. Гитлеровец выстрелил в Чернышева, но Потап Петрович успел загородить моряка, и пули, посланные в мичмана, впились в грудь старика. Топор выпал из рук деда. Потап Петрович упал. Чернышев прыгнул на фашиста, сбил его с ног и прижал к полу. Но гитлеровец, вывернувшись, подмял моряка под себя и стал душить. Руки мичмана сразу ослабли, перестали слушаться; в глазах помутнело. Моряк захрипел. Саня, прижав к горлу кулаки, испуганно следил за смертельной схваткой. Когда упал дедушка, Саня сжался и закрыл лицо. Но страх завладел им лишь на секунду. Открыв глаза, он увидел немца, лежащего на мичмане.
