— Да, это недалеко отсюда: два часа поездом до моего местечка, а оттуда — лошадьми. Я даже несколько раз встречался со сватом, он теперь — старый пьяница. Я дал ему несколько злотых и просил показать, где живет невеста, которую он мне когда-то сватал. Теперь я знаю точно это место. Однажды зимней ночью, когда мной овладела тоска, я пошел в ту деревню. Но когда оказался у самой деревни и увидал ветряки, я убежал. Не хочу видеть этих мест.
— Боишься разочароваться?
— Нет, не хочу видеть свое счастье.
— Слыхали? Давайте сейчас махнем туда в деревню, посмотрим на его суженую! Всего три часа потребуется… Сейчас семь часов, поезд отходит в восемь. Туда приедем в полночь. Как заблудившиеся рыцари, являемся ночью в заколдованный замок возлюбленной, которую мы никогда не видали. Ах, как это будет романтично! — расфантазировался Бюстник.
— Счастливая идея! Давайте поедем! — крикнул Гринберг.
— А деньги? Деньги? — спросил Бюстник, подмигивая Гринбергу и показывая на мешочек, который тот носит на груди.
— Черт с вами! Берите мешочек! — снял он с себя свой «талисман». — Там двадцать рублей на вторую половину месяца.
Но тут же он спохватился — купец заговорил в нем:
— Но чтоб вы мне вернули! А то у меня не будет на обеды!
— Вернем! Вернем! Смотрите, пожалуйста, как он дрожит за свои обеды, этот обжора!
— Идем, идем, — торопят они меня.
— Я не поеду, не хочу! — упрямлюсь я.
— Но ты посмотришь, как это будет романтично! — уговаривает меня Бюстник. — Приезжаем ночью и стучимся в железные ворота замка твоей возлюбленной… «Спящая царевна! Отвори!» — восклицает Бюстник не своим голосом.
— Кто там? — спрашивает Гринберг, подражая голосу женщины.
— Твой позабытый суженый вернулся, после того как валандался по всему свету, и стучится теперь в ворота твоего замка! Отвори ему! Он хочет расколдовать тебя, поцелуем разбудить от сна!
— Ха-ха-ха! Как это будет романтично! Пошли, пошли, Гринберг! Не бойся, будет тебе чего жрать! А и поголодаешь разок-другой, тоже не беда.
А я все еще упрямлюсь. Но мы все втроем бежим как сумасшедшие на вокзал, покупаем хлеб и фрукты на дорогу, кричим: «К спящей царевне! К спящей царевне! Разбудить ее от колдовского сна!»
В полночь мы прибыли в деревню, где жила моя суженая.
Поездка и в самом деле была романтичной, как уверял Бюстник. Ночь стояла темная. Полей не было видно, только чувствовалась их влажность, и лишь кое-где мелькал свет. Сердце в груди у меня колотилось, что-то меня пугало; мне казалось, что я возвращаюсь домой, на далекую свою родину. Но по мере приближения к деревне я постепенно успокаивался, фантазия рисовала мне разные картины: было такое чувство, что сейчас я увижу свой дом. Я видел ясно маленькую хатенку, на окне — белые занавески, стоят две чистые кровати, покрытые свежими простынями, между кроватей стоит комод, на комоде вязаная скатерть, а на ней расставлены разные вещи, свадебные подарки, которые мы получили в день венчания. А возле комода стоит она… Теперь я видел ясно еврейскую женщину. Волосы причесаны гладко, на пробор, глаза у нее красивые, и говорит она тихо. Она не бежит мне навстречу, но ждет меня, ждет спокойно и вовсе не поражена моим появлением, хотя чувствует себя безмерно счастливой. И все же радость ее ни в чем внешне не проявляется, она только в голосе слышится: глядя в смежную комнату, она говорит: «Мама, мама, Шолом пришел!» И накрывает на стол для меня, накрывает сама, своими белыми, нежными руками.
— Вот мы у ворот твоего заколдованного замка! — возглашает Бюстник, до сих пор молчавший.
В испуге спохватываюсь. Вижу перед собою три ветряка, стоящие черными часовыми на пригорке, резко выделяющиеся на темном фоне ночи. С поля доносится неясный шорох; а перед нами мигают огоньки нескольких свечек.
Сердце в груди стучит сильнее.
— Вот черные стражи дворца твоей невесты! — смеется Бюстник.
— Куда подъезжать?
— К мельнику.
— Так мы и стоим у его ворот, — говорит наш возчик и добавляет: — Тут и корчма…
Из-за ставня виден слабый свет. Возле двери стоит скамья, на ней наставлены тарелки. Присаживаюсь.
— Ну, постучи к своей царевне! — говорит Бюстник и сам произносит, подражая женскому голосу: — Царевна! Спящая царевна! Твой рыцарь стоит у дверей!
