И молодые люди прощаются.
Отец Фейгеле, реб Яков, захворал.
Было это в начале зимы, когда она воюет с летом: зима посылает снег, лето — солнце. Снег тает, растекаются лужи, а чаще всего льют дожди, как из ведра. В такое ненастное время старик хворает. Ноги плохо держат, и реб Яков ложится в кровать. На хлеб, бывало, не хватает, на уголь — тем более. Выручает в такое время Фейгеле.
Старик лежит и кашляет. Старческое сморщенное лицо краснеет, зубы видны из-за обычно сжатых губ, синие жилы на висках набухают.
Посылают за лекарем. Тот прописывает лекарство. Мать хочет последнюю подушку заложить, но Фейгеле не дает. Того, что она получает за работу, не хватает, тогда она закладывает свой жакет. Не станет же она брать из приданого.
А он, Элиэзер, приходит каждый вечер.
За тем же знакомым столом, при свете той же лампы-молнии сидят они вдвоем.
— Что ты такая грустная, Фейгеле?
— А с чего мне веселой быть? Отец, бедный, серьезно болен.
— Бог поможет, Фейгеле, — выздоровеет.
— Вот уже четыре недели, как я ни копейки в сберегательную кассу не вношу.
— На что тебе деньги?
— Как на что? — спрашивает она испуганно, будто чего-то опасаясь. — Без денег возьмешь меня?
— Ну, что мне деньги? Ты мне дороже всяких денег! Ты — моя жизнь! Что мне деньги? Вот видишь эти пять пальцев — они могут много заработать. Двести рублей у меня скоплено из заработанных. На что мне больше?
Она молчит, опустив глаза.
— А твоя мама? — говорит она тихо.
— Скажи, пожалуйста, ты за мою маму замуж выходишь или за меня? Что тебе до моей мамы?
Фейгеле молчит.
— Еще раз говорю тебе: я беру тебя без всяких денег — вот так, и ты меня берешь так же. Согласна?
Фейгеле прижимает уголок передника к глазам, плачет.
Тишина. Лампа освещает комнату, и тени Фейгеле и Элиэзера скользят по стенам.
Из-за полога доносится трудное дыхание стариков. Фейгеле склонила голову на плечо Элиэзера, и ее черные волосы закрывают его лицо.
Она тихонько плачет: «Ты такой хороший, Элиэзер!»
И Фейгеле признается ему во всем, рассказывает, как трудно им приходится сейчас. Все уже заложено, а на завтрашний день нет ни гроша.
Он нежно обнимает девушку и уголком ее передника вытирает слезы на ее щеках.
— Не плачь, Фейгеле! — говорит он. — Не плачь! Все будет хорошо! И я говорю тебе: пойди завтра в кассу, возьми немного денег и дай маме на все, что требуется. Бог поможет, отец поправится и сможет работать. Тогда…
— Тогда… — повторяет она еле слышно.
— Тогда все будет ладно! — говорит он. — Вот такая, как ты есть… — добавляет он шепотом.
Она смотрит на него, и улыбка освещает ее лицо.
И так легко у нее на сердце…
На следующий день Фейгеле впервые пришла в сберегательную кассу с книжкой, взяла несколько рублей и принесла матери.
Мать тяжело вздохнула, потом поморщилась, сделала недовольную мину и сдвинула головной платок на самые уши.
Старик, реб Яков, на кровати отвернулся лицом к стене.
Он знает, какие это деньги! Это — считанные рубли, заработанные трудом единственной дочери… Иные отцы детям дают, а он — отнимает…
Для него это все равно что ограбить их, молодых… Он уже не жилец на белом свете, а перед смертью грабит их…
От этих дум у старика стекленеют глаза, синие жилы на висках вздуваются, а к бледному лицу приливает кровь.
Так он и лежит лицом к стене, и тяжелые думы его не оставляют. Старик знает, что он один виноват в страданиях детей, и молит о смерти.
А Фейгеле хотела бы чудом обрести счастье, иметь много денег, разбогатеть, стать самой крупной богачкой.
Иметь бы ей сейчас, к примеру, хотя бы тысячу рублей… И тут приходит он, Элиэзер… А она говорит: «Вот, возьми все! Фейгеле верна своему слову. Возьми и не говори, что взял невесту без приданого!..»
У кровати отца сидят они вдвоем.
И сердце ее полнится радостью: она испытывает удовлетворение, какого никогда не знала, и крупная слеза стекает по щеке.
Фейгеле плачет, прикрывая лицо передником. А он берет ее ласково за руку и уговаривает:
— Не плачь, Фейгеле, перестань, прошу тебя!
Отец лежит все так же, лицом к стене, и в тишине слышно, как тяжело он дышит.
Фейгеле смотрит на Элиэзера и чувствует, что он ей предан, что она может на него положиться. Она впитывает каждое сказанное им слово, и с души у нее сваливается камень за камнем…
