– Да, было. – Алисон с раскаянием коснулась руки дочери. – И тебе не нужен помимо прочего ещё и мой выговор. Наверное, это у меня от потрясения при известии, что я стану бабушкой.
– Станешь ли, Алисон? – осторожно спросил Альфред Харрингтон и его жена резко повернула голову. Алисон Чоу Харрингтон была беовульфианкой по рождению. Более того, она происходила из одной из крупнейших медицинских «династий» Беовульфа. Для неё прерывание беременности было невообразимым, кроме как при совершенно исключительных обстоятельствах. Чем-то принадлежащим варварским временам, когда развитие медицины ещё не предоставило так много альтернатив.
Алисон начала было открывать рот, затем явно заставила себя остановиться. Хонор почти физически почувствовала, как её мать подавляет свой непосредственный инстинктивный протест. Затем она резко выдохнула и обернулась к дочери.
– Стану ли, Хонор? – тихо спросила Алисон и Хонор внезапно ощутила глубокую волну любви, так как её мать задавала вопрос без малейшего следа какого бы то ни было давления.
– Я не знаю, – чуть помедлив ответила Хонор. Несмотря на все усилия Алисон, боль отразилась в её глазах, и Хонор быстро замотала головой. – Я не собираюсь прерывать беременность, мама, – произнесла она, – однако, возможно, я не смогу признать ребенка.
Алисон нахмурилась.
– Хонор, я понимаю, что это может быть очень неудобно для тебя. И лично, и политически. Но и ты, и Хэмиш имеете обязательства.
– Я прекрасно сознаю это, мама, – ответила Хонор чуть резче, чем намеревалась. Она услышала свой голос и сделала небольшой, быстрый извиняющийся жест. – Я знаю, – продолжила Хонор, её голос был спокойнее, чем она сама. – И я намереваюсь выполнить мои обязательства. Однако я должна учесть все последствия. Не только для ребенка, меня, Хэмиша, или для… кого-то еще. И возможно отдать ребенка для усыновления будет наилучшим выходом.
Сказав последнее предложение, Хонор стойко встретила пристальный взгляд своей матери и Алисон отвернулась на бесконечное, безмолвное мгновенье. Затем она покачала головой.
– Это последняя вещь во вселенной, которую ты хочешь сделать, Хонор. Разве не так? – очень, очень нежно произнесла Алисон.
– Да, – столь же нежно призналась Хонор. Она глубоко вздохнула. – Да, это так, – сказала Хонор чуть оживлённее, – но у меня может не оказаться другого выбора.
– Что ты действительно не можешь сделать, – произнес отец, – так это принять поспешное решение. Если ты примешь сейчас неправильное решение, то оно будет постоянно преследовать тебя. Ты же знаешь.
– Да, знаю. Но я не могу и тянуть с решением долго. Папа, через две недели я должна быть на борту корабля, причём вовсе не пассажирского судна. Даже если бы Устав и не запрещал безоговорочно беременность на корабле, было бы преступной безответственностью вынашивать ребёнка в таких условиях.
– Даже при этом у тебя нет никаких медицинских оснований для спешки, – осторожно возразил отец. – Ты уже отказалась от прерывания беременности. Очевидно, это означает суррогатное материнство или маточный репликатор. И если ты собираешься доверить ребёнка маточному репликатору, то это обычная амбулаторная процедура. Твоя мать генетик, а не гинеколог, но она может выполнить все необходимые процедуры за полчаса.
– Ты прав, – сказала Хонор. – Я должна поместить её – или его – в репликатор. И, – голос Хонор снова немного дрогнул, когда она посмотрела на мать, – вы были правы, когда много лет назад сказали мне, что когда настанет моя очередь, я пойму, почему вы не поместили в репликатор меня. Я не хочу этого делать. Боже мой, как же я не хочу! – Она нежно прижала ладонь к своему плоскому крепкому животу и тяжело сморгнула. – Но у меня просто нет другого выбора.
– Да, я не думаю, что у тебя есть выбор, – произнесла Алисон. Она коснулась щеки дочери. – Мне хотелось бы, чтобы он у тебя был, но его нет.
– Но если я помещу ребенка в репликатор, то я должна сообщить об этом Хэмишу раньше, чем приму такое решение, – сказала Хонор. – Это моё тело, но это наш ребенок. И чем дольше я – то есть мы – оттягиваем окончательное решение, тем тяжелее оно будет для нас обоих.
