– Так что нам делать? – потребовала ответа Хонор.
– Ничего, – ровно произнесла Эмили. Хонор с Хэмишем недоверчиво уставились на неё и та сделала рукой знак, заменявший ей пожатие плечами. – Не хочу сказать, что мне самой это нравится. Просто лучшим из всех плохих вариантов нашей реакции на сложившуюся ситуацию будет её игнорирование. Хонор завтра снова покидает планету, и журналистам, готовым раскрутить подобную историю, будет непросто до неё добраться, когда она вернется к Восьмому Флоту. И как бы я ни ненавидела образ «несчастного инвалида», но он предоставляет мне определенную степень защиты от их назойливости. В результате единственным, на кого скорее всего накинутся, остаешься ты, Хэмиш.
– Гм, спасибо за предупреждение, – мрачно среагировал тот.
– Ты теперь политик, а не просто адмирал, – напомнила ему его жена. – Что вводит тебя в игру и к настоящему моменту ты уже должен был получить как минимум некоторое представление о её правилах.
– Без комментариев?
– Подобное, вероятно, сработает в устах твоего официального пресс-секретаря. В конце концов, даже если Хейес и прав, это личное дело, а не то, на что стоит тратить время и силы государственным чиновникам. Однако для тебя это не сработает. Если кто-то ухитрится зажать тебя в углу для интервью, то тебе следует изобрести что-то получше, а не то можно прямо заявить, что отец именно ты.
– И что ты предлагаешь?
– Думаю, твоим ответом должно быть, что если герцогиня Харрингтон на самом деле поместила ребенка в маточный репликатор и отказалась – на тот момент – раскрыть имя отца, то это вне всякого сомнения её право и у тебя нет намерения обсуждать данную тему.
– А если меня в лоб спросят не я ли отец? – Хэмиш расстроено взмахнул рукой. – Черт побери, я и есть отец, и случайно это вышло или нет, но я этим горд!
– Знаю, милый, – нежно сказала Эмили блеснув глазами и положив действующую руку ему на предплечье. – Но если тебя спросят в лоб, то лгать тебе точно нельзя. Так что я предлагаю тебе рассмеяться.
– Рассмеяться?
– Настолько натурально, насколько сумеешь, – подтвердила она. – Я знаю, что твои актерские качества оставляют желать лучшего, дорогой, но я помогу тебе попрактиковаться перед зеркалом.
В её взгляде явственно был виден огонек, и он скорчил ей гримасу.
– Но, – более серьезно продолжила она, – это действительно лучший ответ. Смейся. А если на тебя продолжат наседать, то просто повтори, что не намерен обсуждать этот вопрос, и что, по твоему мнению, к очевидному желанию Хонор всем следует отнестись с уважением. Что ты, во всяком случае, намерен отнестись к нему так, как если бы и был отцом ребенка.
– И ты действительно думаешь, что это сработает? – скептически спросил он.
– Этого я не говорила, – ответила Эмили. – Я только сказала, что это наш лучший выбор.
– Хотите ли вы, миледи, чтобы в ваше отсутствие мы что-либо предприняли в отношении этого… субъекта?
Миранда Лафолле сидела за столом в своем кабинете в Доме у Залива. Когда Хонор заглянула в открытую дверь, её «горничная» подняла электронную газету двумя пальцами с таким выражением, как будто нашла в своем супе дохлую мышь.
– И что именно вы задумали в отношении мистера Хейеса? – мягко поинтересовалась Хонор. – Здесь, Миранда, знаешь ли, не Грейсон.
– О, безусловно знаю, миледи. – губы Миранды скривились в отвращении, а Фаррагут – её древесный кот – со своего насеста, стоящего около её кресла, издал тихое шипение. – Свобода прессы – это замечательно, миледи. У нас на Грейсоне, знаете ли, она тоже есть. Но этому Хейесу совсем бы не понравилось то, что он навлек бы на собственную голову своим понятием о «журналистике».
– По мне это выглядит ужасно свободной прессой, – заметила Хонор. – Не то, чтобы я не считала, что мистер Хейес с переломанными ногами будет выглядеть намного лучше. К сожалению, если бы это могло разрешить проблему, то я сама бы уже этим озаботилась.
– Всегда есть Мика, – указала Миранда. Мике Лафолле, её младшему брату, недавно исполнилось двадцать шесть. Достаточно юный для пролонга третьего поколения и с детства получавший адекватные питание и медицинское обслуживание, он вымахал более чем на четырнадцать сантиметров выше своего старшего брата, Эндрю. Несмотря на внушительный рост (он был пятью сантиметрами выше самой Хонор), для грейсонских глаз Мика выглядел намного моложе своего возраста. Он уже заканчивал обучение на телохранителя и явно преклонялся перед Хонор.
