Любовное состязание - страница 5
— И с тех пор он об этом больше не заговаривал? Не запретил тебе туда ехать или… Боже милостивый, да это же Алисия Сивилл!
Дункан хотел было ответить на вопрос Гарви, но понял, что внимание друга устремлено на иной предмет. Торнуэйт вдел в глаз монокль, отчего тот выпучился, как у громадной рыбы, и воскликнул:
— О Боже, я и не знал, что она уже вернулась из Брайтона! Что за красотка! И какая нарядная! Знаешь, у нее просто очаровательная родинка на запястье с внутренней стороны, — продолжал он, понизив голос и склонившись ближе к Дункану. — Однажды я ее поцеловал, кажется, это было на маскараде у Салли Джерси. Мне бы чертовски хотелось проделать это еще разок. Ручки у нее такие нежные, вторых таких во всем королевстве не найти! Ну скажи, разве она не ослепительна? — закончил Гарви с порывистым вздохом.
На мгновение позабыв о собственных заботах, Дункан уставился на мисс Сивилл, которую считал ничем не примечательной молодой особой, хорошенькой, но вполне заурядной, а затем перевел взгляд на Гарви. Его друг, а точнее, закадычный приятель Коннистана, слыл тонким ценителем женской красоты. Торнуэйт как-то раз признался Дункану, что любуется женщинами, восхищения, — ответил он наконец. — Даже а моя достопочтенная бабушка, хотя она вечно ворчит и шпыняет меня за мою безалаберность, и та наделена от Бога такими утонченно-прекрасными скулами, что, глядя на них, я готов терпеть ее острый язычок!
Дункан рассмеялся.
— Вот так-то лучше, Лэнгдейл! — воскликнул Торнуэйт. — Такому богачу, как ты, не пристало вечно хандрить. С годовым доходом в десять тысяч фунтов ты просто не имеешь права ныть и вешать нос!
Однако веселье Дункана угасло.
— Жаль, что я оказался недостоин доверия мисс Пенрит, — сокрушался он. — Вообще-то я с самого начала собирался сообщить Конистану о ее приглашении, но она заставила меня поклясться сохранить это в тайне. Хотя, убей Бог, не могу понять, почему. И я дал ей честное благородное слово дворянина, что ничего не скажу ему о своих планах! Все это так странно… Отдает каким-то средневековьем. — Он засмеялся собственному замечанию. — Впрочем, к этому следует привыкать. Насколько я понимаю, на июльских празднествах в Фэйрфеллз нам придется рядиться в средневековые костюмы.
Гарви подтвердил, что хотя сам он вот уже три года не посещал традиционных празднеств Эммелайн, on dits[3], что участникам турниров приходится облачаться в настоящие рыцарские доспехи. Затем он выронил монокль и достал из кармана сюртука табакерку.
— А ты уверен, — спросил Торнуэйт, поднимая массивную, украшенную рельефом серебряную крышку, — что не догадываешься, почему Эммелайн потребовала держать твое приглашение в секрете от Конистана? — Взяв щепотку светло-коричневого порошка большим и указательным пальцами, Гарвч осторожно потянул ее носом. — Ореховая смесь, — похвалился он. — Лучшая из лучших. Хочешь попробовать?
Дункан отрицательно покачал головой. Заданный Торнуэйтом вопрос интересовал его куда больше, чем качество табака.
— Понятия не имею, что за муха ее укусила. Я пытался ей объяснять, что Конистану совершенно безразлично, поеду я этим летом в Камберленд или нет, но… чего ты смеешься?
— Ты, дружок, или малость придурковат или чертовски наивен. Но раз уж ты спросил, знай: в этом году она собирается сделать тебя Рыцарем без Страха и Упрека, победителем турнира!
Дункан ошеломление уставился на Гарви. Ему было отлично известно, что за последние шесть лет рыцарь, побеждавший в состязании, неизменно кончал тем, что женился на королеве турнира.
— Что? — в ужасе вскричал Дункан, причем голос его разнесся по всей огромной, отделанной в алые и синие тона гостиной. — Да ты шутишь!
