— Расслабьтесь, — посоветовал ей лакей. Джэн отметила про себя, что ему, должно быть, не более восемнадцати лет.
— Спасибо за совет, — пробормотала она.
— Нет проблем, — Джэн почти слышала, как он мысленно добавляет «крошка».
Вручив Джэнел гостевую карточку, лакей сел за руль ее машины и повел ее куда-то в глубь дубовой рощи.
Джэн расправила плечи и шагнула к распахнутой двери. На пороге стояла сияющая Шарлотта Пенн. Ее белокурые волосы были высоко взбиты и украшены заколками с бриллиантами. Бриллианты сверкали также на брошке, которая скрепляла на плече ее воздушное платье, напоминавшее греческую тунику. Платье было легким, как и все вещи из гардероба Шарлотты, но только на этот раз его нежный кремовый цвет совершенно не подходил к цвету ее лица. Зато платье очень шло к световой гамме висевшей за спиной Лотти огромной картины. Очевидно, Шарлотта пыталась создать иллюзию, будто только что сошла с холста.
Джэн тут же оказалась в ее объятиях, задыхаясь от тяжелого запаха духов Шарлотты. Та едва коснулась щекой щеки Джэн и тут же передала ее старику с выцветшими белокурыми волосами, которого представила как своего отца. Чарльз Пенн отвел Джэнел в гостиную и вернулся к дочери, чтобы принять с рук на руки следующего гостя.
Интересно, если бы она не пришла, — заметил бы кто-нибудь ее отсутствие?
Джэн бродила по комнатам, растерянно глядя на картины, с которыми была знакома уже несколько лет. Она даже позировала для некоторых из них, хотя, конечно, ее невозможно было узнать на холсте. Джейс рисовал собирающую цветы Джэнел, установив мольберт во дворе ее дома. Он пытался тогда писать под импрессионистов и мечтал создать настоящий шедевр. Хотя, по мнению Джэн, это вполне ему удалось, сам художник был недоволен своим произведением. Впрочем, Джейсон всегда бывал недоволен законченной работой. Он стремился к совершенству и никогда не умел разглядеть размах и магнетизм собственных работ.
В комнате, где стояла стойка бара, Джэн увидела оригиналы обложек к книгам Шарлотты Пенн. Она старалась изо всех сил не смотреть на них, не вспоминать о том, как позировала вместе с Дугом для обложки романа про Афродиту и Старка. Не успела она отвернуться от висящих на стене полотен, как кто-то схватил ее сзади за руку.
— Джэнни! — раздался над ухом знакомый голос. — Неужели это действительно ты?
Джэн изобразила на лице улыбку:
— Здравствуй, Клифф. Нет, думаю, это не я. Как продвигается работа над сценарием?
— Чудесно, чудесно, — Клифф держал в одной руке стакан. Судя по исходившему от него запаху, в стакане плескался бурбон. Что ж, по крайней мере, сейчас от него не пахло этой ужасной жвачкой. — И что ты думаешь обо всем этом? — Он обвел рукой комнату, чуть не расплескав содержимое стакана.
— Очень интересно, — ответила Джэн. — Но я еще мало что видела — я только приехала.
— О, тогда позволь мне быть твоим экскурсоводом. — Клифф снова развернул Джэнел лицом к иллюстрациям для обложек. — Ты ведь не видела последнюю, к «Последней границе страсти», не так ли?
Джэн дала понять, что ей это неинтересно, но Клифф никак не прореагировал на ее замечание. Тогда, собрав все свое мужество, Джэн заставила себя поднять голову и взглянуть на картину.
Хотя они с Дугом не позировали для второй обложки, Джейсон снова наградил героев их лицами. Что ж, это имело смысл — ведь в обеих книгах действовали одни и те же герои. На второй обложке Старк Сэвидж лежал на спине, а Афродита Картрайт наклонилась над ним. Ее длинные белокурые волосы касались плеча Старка. Лиф ее платья был немного распущен, приоткрывая пышную грудь, к которой тянулась рука Старка.
Но самым ужасным было выражение лица Афродиты, так напоминавшего ее собственное. Она буквально сгорала от страсти, если Джэнел что-то понимала в таких вещах. А с недавних пор она начала это понимать. Точно такое же выражение видела она в глазах собственного отражения в зеркале отеля «Хайэтт ридженси».
— Здорово, правда? — сказал Клифф.
— Мне больше нравятся другие работы Джейсона, — возразила Джэнел.
— Тогда покажи мне, какие. Но сначала я добуду тебе что-нибудь выпить.
