— Боже мой, возьмите себя в руки! Я отнял у вас опий, понимаете? Опий! Отнял силой, совершенно верно, потому что добром вы его не отдавали. Но впрочем, я совсем не это имел в виду, когда говорил о прошлой ночи.
— Я… я заснула!
— Согласен, а потом?
— Не помню, но это не важно. Важно то, что я успела сделать до того, как ушла к себе. Я послала Ангуса к северянам, чтобы он привел солдат! И я нисколько не жалею о своем поступке, знайте это! Вы ведь хотели, чтобы я в этом призналась? Пожалуйста! И что вы будете делать со мной теперь? А, я понимаю! Вы провозгласили меня изменницей, а теперь решили арестовать и судить по законам военного времени! Я угадала? Но повторяю вам еще раз: я никуда с вами не пойду. Вершите свой суд прямо здесь, если вам так угодно. Застрелите меня из своего несчастного «кольта», доставьте себе удовольствие!
— А вам все не терпится побыстрее расстаться с жизнью, как я погляжу. Что ж, весьма легкий выход из положения. Грязные мятежники убили вашего мужа, а потом расправились и с вами. Героический конец. Заголовки в федеральных газетах. Высокая трагедия.
— Не глумитесь надо мной…
— А вы бросьте эти ваши идиотские попытки самоубийства.
— Я вовсе не пыталась убить себя, сколько можно повторять!
— Отлично. Хотите жить? Живите достойно. Найдите в себе хоть капельку мужества, перестаньте думать только ( себе, оглянитесь вокруг. Вы можете помочь многим людям, которые нуждаются в этом.
— Что?!
— Сейчас мы нанесем визит в ваши знахарские кладе вые и позаимствуем кое-какие травы и препараты, миссис Тремейн. Потом поедем.
— Вы можете украсть все, что вам там понравится, столько, сколько сможете унести, полковник Маккензи. Но я с вами никуда не поеду!
— Вам, видимо, доставляет неземное наслаждение каждый день простираться над могилой Ричарда…
Рианнон захотела взорваться, но он лишил ее такой возможности, пригвоздив к земле. Она чувствовала своими бедрами его худые острые колени.
— Это моя жизнь, не касайтесь ее своими грязными руками!
Он наклонился к ней, его взгляд жег как огонь.
— Ричард давно умер, миссис Тремейн. Как говорят, сейчас ему лучше, чем нам, грешным. Он смотрит на вас сверху, и, боюсь, у него мало поводов для того, чтобы гордиться своей вдовой. Перестаньте думать о павших, думайте о живых! О тех, кто уже истекает кровью, но у кого еще не сомкнулись глаза! Они нуждаются в вас. Поверьте мне, я военный врач и всякого навидался в полевых лазаретах. А если вы не хотите этого понять, то я вас, черт возьми, заставлю!
— Вы не можете меня заставить поехать вместе с вами.
— Еще как могу.
— Не силой же вы меня поташите!
Она взглянула на него с презрением, но после его следующих слов оно сменилось ужасом.
— Именно силой, мэм.
— Но это… это похищение!
— Да мне плевать, как это называется.
— Вы… вы не посмеете! — запинаясь, прошептана она. — Господи, где же ваше хваленое воспитание? Джентльмены так не поступают! Я не позволю вам!
— Каким способом? Застрелите меня? А потом вернетесь на свой балкон и как следует приложитесь к бутылочке и к тому пузырьку? Чтобы наутро уже не проснуться?
Лицо его было сурово. Она не могла больше выдерживать этот взгляд. Рианнон всю трясло от страха и от сознания отчаянности своего положения, хоть она и пыталась скрыть это изо всех сил. Она зажмурилась… он как-то уже упрекнул ее в трусости. Больше она не даст ему повода! Он не увидит ее страха и не смутит ее никакой ложью о прошлой ночи.
До боли прикусив губу, она взяла себя в руки и открыла глаза.
— Прекратите приписывать мне то, чего я не собираюсь делать, полковник, — холодно, чуть дрожащим голосом сказала она. — Мне уже надоело это повторять, но что делать, если вы столь упрямы и непонятливы… Я с вами никуда не поеду, и выбросьте эту мысль из головы. Вы не можете меня заставить, а если попытаетесь, хуже от этого будет только вам. Когда вы показываете свою силу на слабой женщине, то, конечно, чувствуете себя хозяином положения. Но хочу вас разочаровать. У меня верная прислуга. Ангус свернет вам шею, стоит мне только пальцем шевельнуть.
— Не думаю.
— Вы недооцениваете его.
