Они провели приятный, дружеский вечер. Ни на минуту не смолкающий шелест сосен за окном, теплый полумрак хижины и контрастирующий с ним холод ночного воздуха, который к моменту расставания поджидал их снаружи, навеял на Вирджинию воспоминания о сказках братьев Гримм. Лизель, которая первой оделась и приготовилась к отъезду, направилась вместе с Крисом к машине. Пол помог Вирджинии надеть пальто.
— Как мне показалось, мое сегодняшнее вторжение оказалось не совсем кстати, — как бы невзначай обронил он. — Интересно, с чего бы это?
Вирджиния отвела взгляд.
— Вы имеете в виду Ингрэма Эша? Простите меня, но он… у него вообще довольно непростой характер.
За разговором Пол потянулся было к своей дубленке, в которой он обычно ездил на машине, однако Вирджиния вдруг запротестовала.
— Думаю, вам самому незачем ехать, — поспешно проговорила она. — Крис вполне в состоянии один развезти нас по домам.
— Ерунда. Конечно же я отвезу вас.
— Прошу вас, не надо!
Продев одну руку в рукав, Пол остановился и устремил на Вирджинию удивленный взгляд.
— Вам действительно не хочется, чтобы я поехал?
— Да, действительно. Крис может сначала завезти меня, а потом проводить Лизель.
— Ну, если вам так угодно. — Пол снял дубленку, секунду поколебался и легонько прикоснулся губами к щеке Вирджинии. — Спасибо за то, что побывали у нас, — сказал он. — Спокойной ночи.
По его реакции на ее слова, а также по тону прощальных слов Вирджиния почувствовала, что ее действия Пол расценил как пусть вежливый, но все же отказ и конечно же понял, что она не просто избавляла его от совершенно ненужной поездки.
Однако, как вскоре выяснилось, беспокоиться ей не стоило, поскольку на протяжении всего того долгого времени, которое она провела перед отходом ко сну, Ингрэм так и не вернулся с обеда, проведенного в обществе Ирмы Мей.
Накануне вечером Вирджиния вторично пообещала Полу поискать среди бумаг Эрнста статью про болезни винограда и на следующий день решила выполнить его просьбу.
Вирджиния открыла массивный письменный стол Эрнста, содержимое которого зародило в ее душе нечто похожее на страх еще тогда, когда Карл Брундт в числе прочих предметов передал ей ключи от него. По странной причине копание в бесхозных бумагах недавно умершего человека показалось ей бестактным вторжением в его прижизненные владения.
На деле же все оказалось гораздо прозаичнее, нежели она предполагала, ибо среди личных записей Эрнста, судя по всему, не водилось чего-то такого, что следовало бы прятать от посторонних глаз. Вирджиния нашла несколько личных писем, которые вполне мог бы прочитать любой человек; пару дневников за прошлые годы, в которые были занесены лишь дни и часы назначенных деловых встреч; какие-то брошюры, рабочие записи, несколько копий небольших по объему статей, а также три или четыре сельскохозяйственных журнала, все датированные одним числом.
Скорее всего, это было именно то, что она и искала. Вирджиния открыла один из журналов, полистала его в поисках статьи Эрнста, благо ее немецкий уже позволял справиться с подобной задачей, и собиралась уже было убрать остальные номера, когда ее внимание привлек выступавший между страницами краешек бумажного листа. Она извлекла бумагу — это оказался стандартный, сложенный втрое лист с напечатанным на машинке одним параграфом текста. Стоявшая под ним дата указывала на то, что текст был написан этой зимой буквально за несколько дней до того, как Эрнст отправился в Ним… чтобы повстречать там Вирджинию… и чтобы обратно уже не вернуться. Внизу стояла собственноручная подпись Эрнста. Текст начинался канцелярским оборотом — «Такова последняя воля и завещание нижеподписавшегося…», причем последующие слова — самые что ни на есть простые и ясные — являлись чуть ли не точной копией слов того самого завещания, по которому Эрнст оставлял Вирджинии все свое имущество. За двумя, однако, исключениями: согласно этому, более раннему документу Эрнст все оставлял Ингрэму Эшу, а кроме того, данный текст, хотя и подписанный самим Эрнстом, не был заверен подписями двух свидетелей, что, насколько она разбиралась в подобных вещах, лишало его юридической силы.
