Щенок! Вирджиния села в постели и прислушалась. «И-и-и…» Опять то же самое. Альбрехт наверняка не мог его услышать, а потому она решила сходить и посмотреть, в чем там дело. Однако к тому времени, когда Вирджиния всунула ноги в шлепанцы и накинула халат, призывный щенячий «SOS» уже затих — причина происшедшего стала ей понятна, когда она увидела полоску света, пробивавшуюся из-под кухонной двери. Когда Вирджиния приоткрыла створку двери, ее взору предстала фигура Ханнхен, пересекавшая кухню со стороны судомойни с щенячьей корзиной в руках.
Обе застыли на месте как вкопанные, пока Ханнхен наконец не проговорила — ворчливо и вызывающе, словно ее застали на месте преступления:
— Ну и муженек у меня! Если уж заснет, то спит как убитый. А нам лежи и слушай, как скулит эта кроха, которую от мамаши-то еще не надо было отрывать.
С этими словами она проследовала к объекту своей неизменной радости и гордости — громадной центральной печке, сделанной из бронзы и чугуна, — после чего опустила корзину со щенком на пол и распахнула печную дверцу.
— Я тоже его услышала, бедняжку, — осмелилась вставить Вирджиния.
— Да кто же такое не услышит — разве что только Альбрехт, бревно эдакое, — презрительно пробормотала Ханнхен, с шумом разгребая угли. — Малыш, конечно, замерз, а потому и закричал, как любой другой младенец. И кто же теперь о нем позаботится? Только вы, фрейлейн, да я, больше некому. Уж конечно не эти двое важных мужчин, из-за которых он здесь появился. Ни Альбрехт, ни герр Ингрэм — нет уж!
— Мне кажется, Ингрэма вообще в доме нет, — попыталась было заступиться за него Вирджиния, после чего опустилась на колени, чтобы погладить щенка по шелковистой головке. — А может, он также и проголодался? Теплого молочка бы ему.
Однако услышала в ответ:
— Он уже получил свой ужин. Не следует перегружать его желудок, — решительно произнесла Ханнхен. — Нет-нет, он просто замерз и почувствовал себя одиноко.
Вирджиния все так же стояла на коленях, держа ладони перед печкой и размышляя на тему этой неожиданной суматохи: как она и Ханнхен впервые за все это время оказались связанными чем-то вроде сочувственного союза! Про себя она уже решила, что это согласие следовало закрепить и развить.
— Ну, раз в судомойне ему показалось слишком холодно, может, позволим ему остаться до утра здесь, в кухне? — отважилась предложить Вирджиния.
Однако тут же поняла, что зашла слишком далеко.
— Нет, здесь я его оставить не могу, — покачала головой Ханнхен. — Я так и сказала Альбрехту. Ему должно быть тепло и удобно — но не здесь. — Она задумчиво кивнула, после чего, издав гортанное «ах», опустила щенка назад в корзину и вышла из комнаты, бормоча про себя: «Die kleine Warmflasche»[4].
Вернулась она с детской бутылочкой, наполненной горячей водой и в мягкой синей плюшевой обертке. Приложив бутылку к щеке, она проверила ее температуру, затем довольно неуклюже опустилась на колени и подсунула ее под слой тряпок в лежаке щенка.
— Ну вот, — явно удовлетворенная собой, проговорила она, — теперь он и не обожжется, и согреется.
Ну что ж, пока все идет хорошо, подумала Вирджиния. Маловато, конечно, чтобы разбить лед отчужденности, но как знать, может, все же где-то он и треснул.
Тем временем Ханнхен с таким усердием и старательностью принялась поправлять укрывавшее щенка одеяло, словно хотела максимально продлить эту процедуру. Охваченная любопытством, Вирджиния также опустилась на колени и принялась наблюдать за ее действиями; вот в такой позе — стоящими на коленях друг рядом с другом, с лицами, слегка озаренными падавшим из печки светом, — их и застал Ингрэм, который неслышно вошел в комнату.
О своем появлении он возвестил вопросом;
— Что это вы здесь делаете? Что происходит?
Услышав за спиной голос, женщины вздрогнули и поднялись. Заговорили они почти одновременно.
Ханнхен:
— Ну какая же суматоха от этой собаки — не дает добрым людям поспать!
Вирджиния:
— Он замерз и заскулил, вот мы обе и пришли посмотреть, чем можем ему помочь.
— Ну и как, помогли? — довольно безучастным тоном спросил Ингрэм. Затем он подошел, чтобы взглянуть на спящего щенка, и хотел было пощекотать его нос, полускрытый складками одеяла, но в этот момент Ханнхен неожиданно отдернула корзину.
