Четвертое: когда мой эрзун изберет достойнейшего из достойных на роль будущего мужа, я должна с достоинством пройти обряд адаптации и не посрамить честь своего рейна.
Кстати, тайный смысл, который Рейхо вкладывал в это невинное слово, заставил меня побагроветь от внезапной догадки. То, что санхейо считали актом любви, у даханнов называлось адаптацией! Понятие любви, как таковой, не входило в их словарный запас. Была страсть, дружба, привязанность… но не любовь. Казалось, это чувство им неведомо, да и откуда оно возьмется у тех, кто хранит своих женщин как ценную вещь: заботится, любуется, использует, продает и обменивает?
Понемногу, передо мной вырисовывалась мрачная картина моего безрадостного будущего: полное подчинение рейну, одиночество, навязанный брак и незнакомец, который на правах мужа войдет в мою спальню. От такой перспективы захотелось в голос закричать и побиться головой об стену. Удержало только одно: я решила сделать вид, что со всем согласна. Мне вовсе не хотелось, чтобы из-за моей вспыльчивости кто-то пострадал, да и тотальный контроль был мне не нужен.
Поэтому, я сделала хорошую мину при плохой игре и вяло промямлила:
— Хорошо, я все поняла.
— Сегодня отдыхай, тебя никто не потревожит. А завтра придут учителя. Тебе предстоит обучиться нашим правилам и нашему этикету: всех адаптированных даханни представляют ко Двору, не думаю, что ты станешь исключением.
— Что за дурацкое слово, — пробормотала я в сторону.
— В смысле? — Кархадан приподнял брови.
— Адаптация… почему это так называется?
— Это ваши женские штучки, — он пожал плечами, — спроси у Рейлы, она объяснит. И еще, я уже договорился с эйром Гардне. Тебе нужен приличный гардероб для встречи с отцом. Ты, все-таки, дочь эрзуна, да и рейн один из первых. Надо соответствовать.
— Могу я проявить инициативу хотя бы в выборе платья? — с издевкой поинтересовалась я.
— Нет, — мужчина, прищурившись, впился взглядом в мое лицо, — в нашем обществе мужчина решает, что носить его женщине. Ему лучше знать, как она должна выглядеть.
От такой наглости у меня даже рот приоткрылся.
— Хочешь сказать, что ты и панталоны мне выбирать будешь? — возмущенно запротестовала я, не замечая, что начинаю хамить.
— Если выиграю аукцион — то да. Кому, как не мужчине, знать, какое белье он хочет снять со своей женщины.
Я побледнела и отшатнулась. Это было унизительно! Бедные даханни! Их же просто используют, как обыкновенных кукол: наряжают, хвастаются ними, играют, пока не надоест… точнее, пока не забеременеют.
— Это правда, что даханни рожают только один раз? — выдохнула я мучавший меня вопрос.
— Да, — он скривился так, будто эта тема была ему глубоко неприятна. — Так что, пока не осчастливишь свой рейн, придется посидеть под присмотром. Но не переживай, потом у тебя будет достаточно свободы. Сможешь уехать в провинцию или переберешься в столицу, как захочешь, никто неволить не станет
— А муж? — чуть слышно шепнула я.
— Что муж? — не понял Рейхо. — Нет, когда выполнишь свой долг, он тебя больше трогать не будет. Жениться второй раз нельзя, поэтому мы предпочитаем иметь побольше сыновей.
"Значит, — как во сне, подумала я, — меня выдадут замуж за незнакомца, но когда я рожу ему дочь, получу относительную свободу. А он отправится к своей шейнаб, которая принесет ему кучу сыновей. Если с шейнаб что-нибудь случится, он просто возьмет себе другую… И я еще удивляюсь, что у них нет любви! Да откуда же ей здесь взяться?"
Я покачнулась, чувствуя, как начинаю заваливаться на бок.
Под моим недоуменным взглядом, Рейхо молниеносно отступил, позволяя женщинам подхватит мое тело. Ах, да! Ни один мужчина не имеет права касаться меня — правила вступили в силу.
Следующий день я посветила изучению дома и окрестностей. На заднем дворе обнаружился небольшой фруктовый сад, упиравшийся в заросший осокой пруд. В высоких зарослях вышагивали цапли, крякали дикие утки и поквакивали невидимые лягушки.
— Почему дом такой ухоженный, а за прудом будто никто не следит? — поинтересовалась я у Рейлы, которая неотступно, как вторая тень, следовала за мной вместе с двумя другими охранницами.
