Я не знала, что на это ответить. Сердце в груди сжималось от боли, ведь вся моя жизнь жизнь оказалась растоптанной, отданной на откуп глупой вражде.
Один напился и выболтал тайну друга, второй, утратив сына и дом, решил отомстить. Только кому? Женщине и ее ребенку? Что стояло за этим нападением на Кобос? Желание нанести бывшему другу душевную рану или что-то другое?
Время будто остановилось, чувства и эмоции вдруг застыли, не было ни сожаления, ни печали, ни гнева — лишь ноющая боль в области сердца. Я никогда не знала родной матери, я не помнила ни лица ее, ни запаха, ни прикосновения рук. Ее никогда и не существовало… до признания эйры Димантис. Да и теперь она представлялась мне неким фантомом, а не живой женщиной, из плоти и крови, давшей мне жизнь.
Я не могла сожалеть об ее утрате, ведь ее у меня никогда и не было.
А вот Эйден был.
Живой и вполне реальный. Я помнила, как звучит его голос, как смеются глаза, когда из них пропадает привычная ледяная сдержанность. Помнила его жаркие объятия и чувственные поцелуи… и тот огонь, что разгорался во мне, стоило лишь нам прикоснуться друг к другу.
И я не могла потерять все это.
Пусть мой отец совершил ошибку, пусть его бывший друг насладился отмщением, но на этом нужно поставить точку. Никакой кровной мести не будет.
Я вскинула взгляд на эрзуна.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — Айвердан поднял руку, призывая меня к молчанию, и все слова замерли у меня на губах. — Но сначала я скажу тебе кое-что. Мне известно, что такое ширам. Ведь в твоей матери тоже текла огненная кровь шайенов. К сожалению, наши магические энергии не только совместимы, но и дополняют друг друга, усиливая в сто раз. Тебе известно что такое адаптация и для чего она нужна?
Я молча кивнула.
— Так вот, — он устало потер лицо и вздохнул, — при адаптации происходит сильнейший выброс сырой энергии. Это как взрыв, эпицентром которого является даханни. Световой и ментальный. Накрывает всех в радиусе двух-трех миль. А алтарь всасывает в себя эту энергию и отдает ее в окружающее пространство в виде безобидного сияния. Но если в крови даханни присутствует магия шайенов, то ей одна дорога — на наложение Печати. Потому что в этом случае сможет справиться лишь один мужчина: тот, в котором смешалась кровь этих двух рас, а таких ни один жрец Двуликого не допустит к алтарю.
— Что значит "наложение Печати", — с опаской спросила я.
— Принудительное лишение всех магических сил. Так было с твоей матерью. Без этого, ее сила испепелила бы весь остров.
Я не знала, как на это реагировать. Перспектива потерять магию маня не пугала, ведь никакой магии у меня пока нет, но я точно чувствовала, что здесь все не так просто.
— Тогда в чем дело? — спросила я напрямик. — В чем суть твоих слов?
— А в том, что у тебя только два пути. Ты же понимаешь, что Эйден Даннахан никогда не будет признан в Амидарейне? За его голову назначена баснословная награда, он — государственный преступник. В Тайной канцелярии давно лежит подписанный императором приговор. Если этого мальчишку схватят, ему одна дорога — на эшафот. И уж тем более ни при каких условиях вам не позволят взойти на алтарь Двуликого.
— Что за два пути? — я начала понемногу соображать. — Первый это лишиться магии, а второй?
— Вытравить из тебя тот огненный дух, что делает тебя ширам.
— Как… вытравить? — я испугалась.
— Если твой будущий супруг во время ритуала даст вкусить своей крови, то его магия выжжет огненного червя, который точит твою душу.
Я ахнула, прикрывая рот. Мои глаза сузились от негодования. Это же он мою Ниару, мою огненную половинку назвал червем!
— Неужели я вам настолько противна? — прошептала я еле слышно.
Один уголок его идеальных губ нервно дернулся вниз.
— Нет, — досадливо произнес он, потирая лоб с таким видом, будто у него внезапно разболелась голова. — Даханни по определению не может быть противна. Не думай, что я желаю тебе зла, ведь ты самое ценное, что только есть у всего Асторгрейна. Никакими богатствами невозможно оценить твое существование. Но я хочу, чтобы ты знала все. Мне не нужно недопонимание. Вы с Эйденом никогда не будете вместе. Зачем зря страдать? И я не хочу, чтобы ты лишилась своих сил, мне хватило твоей матери. Не хочу обрекать свою дочь на такое существование. Поэтому вижу только один выход. Ты знаешь, какой.
