Он криво усмехнулся.
— Еще двадцать пять лет назад. Но сначала ответь мне на один вопрос.
— Какой?
— Что у тебя с Эйденом Даннаханом?
Я смутилась, отводя взгляд. По рукам пробежались мелкие золотистые искры с пурпурными отблесками. Каждый раз, стоит мне побумать об Эйдене, как моя шайенская сущность просыпается. Ниара во мне будто чувствует что-то.
Я не стала лукавить и замалчивать правду. Посмотрела отцу в глаза и просто сказала:
— Я его ширам.
Он горько рассмеялся.
— Что ж, можно было догадаться. Ты все еще хочешь узнать, кто напал на Кобос? Не думаю, что мой ответ понравится тебе.
Эрзун потер подбородок, глядя на меня сверху вниз. Я сидела в кресле, а он стоял, почти нависая надо мной, но при этом я не ощущала страха или неловкости. Просто смотрела ему в глаза и ждала ответа. А внутри все застыло в ожидании бури. И она разразилась.
Это был мой друг и кровный побратим. Знаешь, это все мужские штучки, — он нервно щелкнул пальцами, — обмен кровью, клятвы нерушимой верности и дружбы… Он занимал одну из самых высоких должностей при императоре. Но у него была одна постыдная тайна, о которой знал только я. Однажды мы поспорили, я пошел в бар и напился до такого состояния, что уже не соображал, что делаю… Лишь на следующий день смутно вспомнил, что пил вместе с императорским дознавателем… и много болтал… Не сложно догадаться, что было дальше, — он издал скрипучий смешок, от которого меня передернуло. На лицо эрзуна набежала тень.
— Вы выдали секрет своего друга? — медленно произнесла я.
— Да. Ты же знаешь, как в Амидарейне относятся к полукровкам? Он слишком долго был вдали от дома, в нидангских водах. Там сошелся с одной из таких — наполовину ниданга, наполовину шайен. Само существование этой связи попадает под всеобщее осуждение, а он еще и двух сыновей прижил от нее. Привез их с собой. Несколько лет прятал мальчишек ото всех, только мне рассказал, и то за бутылкой крепкого вина. Надо ли продолжать дальше?
Я разлепила пересохшие губы и коротко выдохнула:
— Кто?!
— Берден Даннахан. Отец Эйдена.
Я вздрогнула, как от удара. Сердце пронзила острейшая боль, разлилась судорогой по всему телу.
Я вцепилась в подлокотники кресла, не веря, не желая верить!
Как же так? Почему? Из-за глупой ссоры друг пошел войной на друга, брат на брата?
— Неужели, — хрипло выдавила я, — неужели эта должность была так важна, что ради мести он убил мою мать?
Айвердан медленно покачал головой.
— Когда об этой связи стало известно Тайной канцелярии, Бердена лишили всех титулов и власти. Его изгнал собственный рейн. Мальчишек хотели убить, как выродков, лишь одного отец чудом успел спасти. Второго зарезали прямо в люльке. В каждом рейне есть такие фанаты, блюдущие чистоту крови.
Я представила крошечного золотоволосого мальчика с бронзовой кожей, над которым жуткий даханн, полыхающий белым пламенем, заносит кинжал. От этой картины меня словно в поддых ударило. Все поплыло перед глазами, на мгновение помутилось сознание, а отец продолжал говорить ровным, бесстрастным тоном:
— Даннахан укрылся на нидангских островах… организовал эскадру, нанял людей… и вернулся спустя четыре года, когда родилась ты. Я не знаю, как он узнал, что Эмиренайль на Кобосе. Даже мне это было не известно! Я ничего не знал о нападении, пока не стало слишком поздно… — его лицо перекосилось от боли. — Я сам видел, что там осталось. Крепость разрушена, везде одни трупы, кровь, разорванные тела, земля изрыта воронками от снарядов… тела твоей матери мы так и не нашли, как и тебя… Я знал, что ее нет в живых, иначе моя одержимость бы не прошла. Но вот насчет тебя не был уверен. Много лет я тешил себя надеждой, что Даннахан похитил мою дочь для своих целей. Но не мог ничего доказать. Он исчез, будто его и не было. А спустя годы его сын возник из небытия и стал самым дерзким пиратом во всей империи. Нападает открыто, не боясь, не скрывая своего имени. Часто мелкие рейны не брезгуют нанимать его в своих грязных играх. Он убийца, преступник, ренегат.
Айвердан замолчал. Глянул мне прямо в глаза и с горечью произнес:
— И тут ты сообщаешь мне, что моя единственная дочь, которую я оплакивал столько лет — его ширам!
