Лорд Потерби был удивлен.
– Вы имеете в виду, что леди Мейз и ее компаньонка обращаются с вами не совсем уважительно? Я не ожидал такого от леди Мейз.
– Ах, нет, нет! – Мисс Мейз была очень встревожена, что ее могли так понять. – Они очень добры ко мне. Вы и не представляете. У меня целый шкаф чудесных нарядов и горы перчаток, шелковых платков и… и всего, что мне едва ли понадобится. Меня вывозят на лучшие балы, я танцую почти весь вечер. Я даже была приглашена в «Альмак»! Но я не умею вести разговор, я не очень умна и не понимаю, о чем говорят вокруг меня. Это так… так унизительно!
Слова у нее так и лились. Мисс Мейз испугалась, что доверила, незнакомому человеку тайные чувства и мысли, и к тому же мужчине!
– Умоляю, простите! Я и не хотела… Знаете, порой не обдумаешь слова заранее – и язык будто с цепи срывается. Я не знаю, что скажу в следующую минуту!
Лорд Потерби взял ее руки в свой.
– Моя дорогая мисс Мейз, вы оказали мне честь своим доверием! Умоляю, не стыдитесь, потому что в том, что вы сказали мне, нет ничего постыдного и неловкого. Напротив! Когда я с вами познакомился, вы показались мне благоразумной молодой женщиной. Это впечатление теперь только утвердилось. Умоляю, считайте меня своим другом, и я не предам вашего доверия ни сейчас, ни в будущем. Вы оказали мне честь, поверьте.
Мисс Мейз окончательно покраснела, но теперь ей было приятно.
– Ах, милорд! Вы слишком добры. – Услышав скромное возражение лорда Потерби, она закачала головой в знак несогласия: – Но вы, вправду, очень благородный собеседник. Вы – лучший из мужчин, которых я встречала. Надеюсь, что вы задержитесь в Лондоне на некоторое время.
Лорд Потерби поглядел в полные надежды карие глаза, обращенные к нему, и что-то в нем зажглось.
– Я не планировал задерживаться. Окот, как вы понимаете… – Ему было жаль разочаровывать ее.
– Я понимаю, – мисс Мейз грустно опустила голову. – Конечно. Нельзя пренебрегать своим долгом.
– Здесь слишком многое поставлено на карту, – скорее самому себе возразил лорд Потерби.
– Ах, нельзя допускать, чтобы ягнята погибали, – с улыбкой глядя на него, сказала мисс Мейз.
Лорд Потерби опустил глаза, не смея встретить этот героический взгляд, и обнаружил, что до сих пор держит руки мисс Мейз в своих. Он так сильно сжал их, что пальцы мисс Мейз побелели. Он страшно смутился и отпустил ее руки.
– Простите! Я причинил вам боль. Не знаю, что на меня нашло.
– Ничего страшного, – заверила его мисс Мейз. – Я даже не заметила.
Они некоторое время смотрели в глаза друг другу, прежде чем мисс Мейз вновь отвернулась и уделила необычайное внимание складкам своей муслиновой юбки.
Лорд Потерби хотел было вновь начать разговор, когда к нему обратилась леди Мейз. Лорд Потерби, удивленный, оглядел гостиную – и обнаружил, что он остался последним из гостей.
– Леди Мейз! Простите великодушно, я в недопустимой степени злоупотребил вашим гостеприимством.
– Вовсе нет, милорд, – сердечно ответила Люсинда. Она перевела взгляд с него на свою золовку. – Я рада, что Агнес удалось развлечь вас, тем более что я совершенно пренебрегла этой обязанностью в отношении вас! Но мои друзья и поклонники все разъехались, и теперь я имею возможность принять вас надлежащим образом. Мы переговорили с мисс Блайт и решили, что не поедем никуда вечером. Если у вас нет иных приглашений, милорд, не согласитесь ли отобедать с нами, а затем проводить нас в театр?
– Сочту за честь, леди Мейз, – низко поклонился лорд Потерби. – Я только отошлю свою лошадь в конюшню и вернусь. Я, разумеется, приехал в Лондон в собственной коляске, но она не подходит для театра.
– У нас есть весьма комфортабельный экипаж, милорд, так что вам не нужно ни о чем беспокоиться. – И она протянула лорду Потерби руку для прощания. – Я рада вашему визиту, милорд.
Лорд Потерби поцеловал ее пальцы.
– Как и я, миледи. – Он откланялся и вышел.
– Мне нужно подняться наверх и проверить, что моя горничная приготовила мне на выход сегодня вечером, – проговорила мисс Мейз. Щеки ее горели, глаза сверкали.
– Конечно, Агнес, – кивнула Люсинда. Она дождалась, когда Агнес выйдет из гостиной, и обернулась к мисс Блайт: – Ну, и что ты думаешь?
