Как и обещала модистка, несколько заказанных платьев были доставлены в срок. Одно из вечерних платьев для мисс Блайт было щедро украшено кружевами. То было простое и элегантное платье из шелка кремового цвета, мисс Блайт любовно и все еще с некоторым недоверием разглаживала его юбку. Еще никогда в своей жизни она не имела такого роскошного наряда.
Во время похода по магазинам мисс Блайт чувствовала себя неловко, она горячо протестовала против всех покупок для нее, которые наметила сделать Люсинда.
– Люсинда, умоляю тебя, больше ничего! Учитывая ту завышенную плату, которую ты выдаешь мне как компаньонке, я вполне способна сама себе купить чулки и перчатки!
– Тибби, разве тебе не приятно, что гардероб, питание и квартира составляют часть твоего жалованья?
– Конечно, но то, что ты на меня тратишь, ни в какое сравнение с этим не идет!
– Это имеет прямое отношение к нашим тратам. Я была бы в высшей степени несправедлива, если бы не обеспечила тебя всем необходимым, – отвечала Люсинда.
– О Боже! – только и могла проговорить мисс Блайт, не зная, плакать ей или смеяться.
В конце концов ей пришлось сдаться, поскольку она исчерпала все аргументы, пытаясь остановить поток щедрот, изливаемых на нее Люсиндой. Она недоуменно пожала плечами и смиренно приняла все блага своей новой жизни. Будучи строгой реалисткой, она знала, что неизбежно настанет час, когда и этот этап ее жизни закончится. Тогда для нее все это станет приятным воспоминанием. А пока можно было жить и пользоваться этими благами сполна.
Погрузившись вся в эти мысли, мисс Блайт подошла к шкатулке с драгоценностями и достала жемчужные серьги и нитку жемчуга, которыми она дорожила много лет – но у нее никогда не было возможности носить эти сокровища. Гувернантке не пристало блистать украшениями и вообще привлекать к себе внимание. Но сегодня она более не гувернантка. Мисс Блайт вдела жемчужные серьги в уши и застегнула на шее жемчужное колье.
Люсинда прислала к мисс Блайт свою горничную, и теперь горничная уговорила ее позволить ей сделать прическу. В результате нового, менее строгого подхода к прическе черты лица мисс Блайт смягчились, и, к ее удивлению, она помолодела сразу лет на десять.
– Я просто не узнаю себя, – неуверенно пробормотала она, потрясенная переменой во внешности.
– Теперь вы выглядите прекрасно, мэм, – не скрывая восхищения, проговорила горничная.
Мисс Блайт подошла к трюмо. Ее губы тронула улыбка.
– Спасибо.
Сняв накидку и перекинув ее через руку, она спустилась по лестнице с гордой осанкой. Когда мисс Блайт вошла в зал, Люсинда уже была готова.
– Люсинда, прости меня. Я не думала, что заставлю тебя ждать.
Люсинда обернулась и в изумлении наградила компаньонку аплодисментами.
– О, Тибби! Ты выглядишь просто великолепно. Платье и прическа так идут тебе.
Мисс Блайт вспыхнула.
– Ты так добра ко мне, Люсинда. Но я едва ли могу сравниться с тобой.
Люсинда почти равнодушно глянула на себя в позолоченное зеркало на каминной полке. На ней было платье бирюзово-зеленого цвета с кринолином из серебристого газа. В ушах и на шее поблескивали бриллианты. Волосы ее были уложены каскадом темных кудрей, подчеркивавших блеск глаз.
– Я тоже довольно хороша.
– Дорогая моя! – Мисс Блайт была поражена отсутствием тщеславия у Люсинды. – Ты красивее, чем была девушкой. У тебя появились необыкновенный шарм и достоинство, ты интуитивно выработала свою манеру держаться. Я не удивлюсь, если все мужчины в театре будут в восхищении глядеть только на тебя.
– Какую приятную ерунду ты говоришь, Тибби, – со смехом ответила Люсинда. – Я очень хорошо знаю, что мы обе заставим сердца замереть, а языки – заговорить о нас.
