— Амэнда, это так здорово, — прошептала она со слезами.
Ангелочек улыбнулась. — Я помню, как ты бежала по холму и радовалась диким цветам. Мне показалось, это тебе как раз подойдет.
Мириам тут же распустила волосы, встряхнув головой, так что они, обрамляя лицо, заструились по ее плечам и спине. Надела венок.
— Как я выгляжу?
— Как лесная фея, — ответил Михаил. Павел встал и вышел на улицу.
Улыбка Мириам потускнела. — Он такой болван, — пробормотала она еле слышно.
— Мириам! — заговорила изумленно Элизабет. — Что ты такое говоришь?
Мириам, ничуть не сожалея о сказанном, выглянула за дверь, высматривая Павла. Сняв венок, она села и положила его к себе на колени.
— Мне очень нравится. Ты знаешь, в день свадьбы я надену его вместо фаты.
Когда стемнело, вся семья собралась у огня. Спели несколько гимнов. Потом Джон вручил Михаилу Библию, предложив ему самому выбрать, что прочитать. Михаил, не задумываясь, открыл рождественскую историю. Ангелочек слушала, обняв колени руками. Руфь, сидевшая рядом, прислонилась к ней. Улыбнувшись, Ангелочек посадила ее к себе на колени. Девочка немножко поерзала, устраиваясь поудобнее, положив голову ей на грудь. Ангелочек погладила ее по волосам. «Если я так люблю чужого ребенка, как же сильно я могла бы любить своего?»
Голос Михаила был красивым и глубоким. Его слушали в полной тишине. Ангелочек вспомнила, как мама рассказывала ей историю о младенце Иисусе, рожденном в хлеву, о пастухах и трех мудрецах, которые пришли Ему поклониться; но из уст Михаила эти слова звучали, словно чудесная тайна. Но, в отличие от других, она не понимала, чему здесь можно радоваться. Какой отец захочет, чтобы его сын родился только для того, чтобы быть распятым на кресте?
Голос из тьмы неожиданно возник в ее голове: «Таков этот отец, Ангелочек. И твой отец был таким».
Она вздрогнула. Отвернувшись от Михаила, она посмотрела на Джона, стоявшего у кресла Элизабет. Его рука лежала на ее плече. Не все отцы такие, как Алекс Стаффорд. Некоторые похожи на Джона Элтмана. Она перевела взгляд на Михаила. Он мог бы стать замечательным отцом. Сильным, любящим, способным прощать. Однажды, вскоре после того, как она вернулась из Парадиза, он прочитал ей историю о блудном сыне[15]. Если бы сын Михаила так же сбежал из дома, он принял бы его обратно. Ведь он не отверг свою жену.
Михаил закончил чтение и закрыл Библию. Подняв голову, он посмотрел на нее. Она улыбнулась, он улыбнулся в ответ, но в его глазах остался вопрос.
— Мириам, — Джон тихо позвал дочь. Она подошла, он что–то тихо сказал ей. Элизабет передала ей ребенка. Мириам отдала младенца Михаилу. Ребенок поднял ручку, Михаил нежно ее погладил, и мальчик крепко сжал его палец. — Итак, Джон, — сказал он. — Вы с Элизабет решили, как назовете ребенка?
— Да, мы решили. Вениамин Михаил, в твою честь. Михаил казался потрясенным, его это очень тронуло. В его глазах заблестели слезы. Мириам положила руку ему на плечо и, подойдя ближе, обняла его.
— Мы надеемся, что он вырастет достойным этого имени.
Сердце Ангелочка сжалось, когда она взглянула на Михаила, державшего в руках ребенка, и Мириам, чья рука все еще покоилась на его плече. Они смотрелись так, словно были созданы друг для друга.
Стоя у дверей в сгущающейся темноте, Павел думал о том же.
Кусты роз, которые Михаил привез Ангелочку, зацвели рано. Она прикасалась к алым бутонам, вспоминая маму. Она была так похожа на нее. Она тоже умела выращивать цветы, была красива и знала, как доставлять мужчинам удовольствие. А кроме этого, что в ней было хорошего?
«Михаил должен иметь детей. Ему так хочется детей».
В рождественскую ночь она знала, что должна сделать, но ей было невыносимо даже думать об этом, думать о том, чтобы уйти от него. Ей хотелось остаться и забыть выражение его глаз, когда он смотрел на маленького Вениамина. Ей хотелось прильнуть к нему и наслаждаться счастьем, которое он дарил ей.
Этот же эгоизм заставил ее решить, что она не заслуживает его.
Михаил отдал ей все. Она была пуста, и он наполнил ее до избытка своей любовью. Она предала его, а он ее принял и простил. Он пожертвовал своей мужской гордостью ради любви к ней. Как сможет она после всего этого игнорировать его желания, его потребности? Как она сможет жить в мире с собой, зная, что она не выполняет желаний его сердца? Что было бы лучше для Михаила?
