— Амэнда, — начал он, положив руку поверх ее руки, чтобы прервать ее.
— Ничего не говори, Михаил, пожалуйста…
Она не противилась, когда он привлек ее в свои объятия. Он держал ее крепко, поглаживая рукой ее спину и затылок. Ему так хотелось забрать ее боль, но он не знал, как это сделать.
— Через несколько дней мы будем праздновать Рождество.
— А я совсем забыла об этом и вспомнила только сегодня у Элтманов. — Элизабет с Мириам уже украсили дом зелеными венками и красными лентами. Лия и Руфь сделали из стеблей и листьев кукурузы фигурки, изображающие сцену Рождественской ночи. Ангелочек не делала ничего. Хозяин всегда говорил, что Рождество — это такой же день, как и все остальные, разве что в этот день можно поспать подольше.
Мама всегда что–то придумывала на Рождество. Даже когда они жили в порту, нуждаясь в еде и деньгах, мама относилась к этому дню как к святому. В этот день к ней не приходили мужчины, и она рассказывала Ангелочку, как она праздновала Рождество, когда была маленькой.
Ангелочку не нравились эти рассказы, потому что в конце мама всегда плакала.
— Рождество, — задумчиво произнесла Ангелочек, отстраняясь от Михаила.
Он увидел боль в ее глазах и понял, что было причиной. — Амэнда…
Она посмотрела на него, но не могла разглядеть его лицо в наступающей темноте.
— Что мне подарить тебе на Рождество, Михаил? Что я могу подарить тебе, зная, что моим единственным подарком мог бы быть ребенок? — Она почувствовала, как в груди все колет и жжет, и пыталась бороться с нахлынувшими печалью, сожалением, тоской… — Мне бы так хотелось, так хотелось…
— Не говори ничего, — сказал он тихо.
Она сжала ладони в кулаки. — Мне бы хотелось, чтобы Хозяин не сделал меня такой тогда! Мне бы хотелось, чтобы ни один мужчина даже близко не прикоснулся ко мне до тебя! Мне бы хотелось быть сейчас такой, как Мириам!
— Я люблю тебя. — Когда она отвернулась, он развернул ее снова, привлекая к себе. — Я люблю тебя. — Он поцеловал ее и почувствовал, что она растворяется в его объятиях, приникая к нему с таким отчаянием.
— Михаил, мне бы так хотелось быть цельной. Цельной для тебя.
«Боже, почему? У Джона и Элизабет шестеро детей. Неужели я не смогу родить от своей жены хоть одного, хоть когда–нибудь? Почему Ты допускаешь это?»
— Это не важно. Это не важно, — повторял он снова и снова.
Но оба они прекрасно понимали, что это не так.
«… Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя».
Библия. Послание к Филиппийцам 2:3
Павел пришел на празднование Рождества в дом Элтманов. Увидев его, Ангелочек внутренне сжалась, пытаясь предугадать, какие еще стрелы он выпустит в нее сегодня. Она старалась не сталкиваться с ним, чтобы не испортить праздник. Никогда в жизни у нее не было настоящего рождественского ужина, а эта семья пожелала, чтобы она присоединилась к ним. Если даже Павел назовет ее шлюхой прямо в лицо, она готова это принять и ничего не отвечать. К тому же она была уверена, что он не сможет высказаться в ее адрес громко, так, чтобы все услышали.
К ее величайшему удивлению он оставил ее в покое. Казалось, он тоже старался не быть с ней рядом. Он принес подарки всем детям — маленькие коричневые мешочки со сладостями, купленные в новом универсальном магазине. Все радовались, кроме Мириам, которая была явно недовольна таким подарком.
— Спасибо, дядя Павел, — сказала она язвительно, целуя его в щеку. Когда она отвернулась, было нетрудно заметить, как напряглась каждая жилка на его лице.
Ангелочек не могла дождаться окончания обильного ужина, который они с Мириам приготовили, чтобы вручить подарки, сделанные Михаилом и ею для каждого. Она трудилась целых два дня над куклами для Лии и Руфи, и теперь сдерживала волнение, глядя, как они их разворачивают. Когда они восторженно завизжали, она рассмеялась. Мальчики не менее бурно радовались рогатке, сделанной Михаилом. Во дворе немедленно повесили мишень.
Мириам аккуратно раскрыла свой подарок и вытащила венок из высушенных цветов, который Ангелочек старательно сплела для нее. Прикоснулась к атласным ленточкам, закрепленным сзади.
