ДЖИЛЛИАН: Во Франции мы познакомились с милой парой средних лет – у них был дом в дюнах, где начинается garrigue[15]. Муж оказался совершенно бездарным художником, и мне приходилось проявлять весь свой такт. Но эти люди – такое иногда встречается – как следует просчитали свою жизнь. Они сами расчистили участок земли, не тронув оливковые деревья; устроили небольшой бассейн, предусмотрели место для мангала и поленницы виноградных дров, поставили дом с террасой, накупили альбомов по искусству; создавалось впечатление, что они даже знают секрет, как вызвать прохладный ветерок в жаркий день. И что самое приятное – они никогда не лезли к нам с советами, а то знаете, как бывает: если вам нужно самое лучшее, то в нижнем городе Каркассона, где по вторникам работает рынок, подойдите к третьему торговцу слева… сантехникам доверять нельзя, за исключением… В самый зной я брала Софи и шла к ним. Как-то сидели мы на террасе, и Том, отвернувшись, устремил взгляд на долину. «Это, конечно, не наше дело, – пробормотал он, как будто заговорил сам с собой, – но скажу одно: никогда не болейте на чужом языке».
У нас в семье это стало дежурной шуткой. Если Софи случалось расчихаться, Оливер с серьезным видом изрекал: «Соф, не вздумай заболеть на чужом языке». Воочию вижу, как он катается с ней по полу, словно со щенком, неумолчно болтает какую-то чепуху и поднимает малышку над головой, чтобы она полюбовалась алыми цветками посаженной им вьющейся фасоли. Не скажу, что последние десять лет нашей совместной жизни прошли безоблачно, но Оливер – этого не отнимешь – всегда был хорошим отцом.
Впрочем, я понимала: Том вкладывал в эту фразу какой-то обобщенный смысл. Речь шла не о том, чтобы знать, как по-французски «антибиотики» – ведь я владею французским свободно, а Оливер всегда мог объясниться, даже если для этого ему пришлось бы исполнить в аптеке оперную арию. Нет, имелось в виду другое: когда ты собираешься поселиться в чужой стране, убедись, что у тебя для этого подходящий склад характера, потому что любая твоя неудача будет раздуваться. Любая удача будет наполнять тебя неописуемой гордостью: ты принял верное решение, ты совершил прорыв, но любая неудача – конфликт, стресс, потеря работы, да что угодно – доставит тебе вдвое больше неприятностей, чем дома.
Так что я понимала: если трудный период затягивается, нужно возвращаться домой. Да и смотреть в глаза местным жителям не хотелось. Поэтому в тот злополучный день, к моменту возвращения Оливера из Тулузы, я уже выставила дом на продажу и договорилась с агентом, что оставлю ключи у мадам Рив. С Оливером я объяснилась попросту, насколько это возможно, когда блефуешь по-крупному. Сказала ему, что во Франции нам ловить нечего. Сказала, что так и не смогла получить ни одного заказа. Что мы уже не дети и должны признать эксперимент неудачным. И так далее. Всю вину взяла на себя. Ни разу не сорвалась, но сказала, что живу в постоянном напряжении, открыла, что беспричинно и глупо ревную его к одной из учениц. А под конец добавила, что не вижу препятствий для переправки его любимого «пежо» в Англию. Думаю, это и перевесило чашу весов. Ах да, еще я приготовила отменный ужин.
Короче, это была одна из тех неизбежных в любом браке сцен, какие возникают из недомолвок, а окончательное решение принимается на основе совсем других обстоятельств, которых не проговаривают вслух.
Мы вернулись домой. Еще одно обстоятельство, которое не проговаривалось вслух, касалось второго ребенка. Я считала, что нам необходимо укрепить отношения. С моей стороны оказалось достаточно на время ослабить меры предосторожности, чтобы у нас родилась Мари. Ой, не надо бросать на меня такие взгляды. Половина известных мне браков заключена вследствие незапланированной беременности, а острые углы зачастую сглаживались рождением второго ребенка. Между прочим, и вы, покопавшись в собственных биографиях, наверняка выясните, что появились на свет именно в таких обстоятельствах.
