хочет сбросить накопившееся напряжение или перед отправлением в очередную предвыборную поездку про запас трахнуться? Как бы это было, если бы мужчина касался ее с нежностью, думая о ее тревогах, о ее потребностях? На несколько секунд она представила себе, что занимается любовью с Дантом Ромоли. Ей стало легче, но удовлетворения все равно не было.
Она могла бы и отказать. Она уже думала о таком варианте, о том, что она отпихнет мужа и потребует, чтобы он оставил ее в покое. Но, пожалуй, у нее после этого лишь станет больше синяков. Вероятно, вечером в Бон Ви что-то произошло, потому что он вернулся кипя от ярости и ругаясь на чем свет стоит. В этот момент ему нужно было над кем-либо властвовать. Ну а так как эта не могла быть Рива Столет, досталось ей. В конце концов, она может ему и отплатить. Метод стар, как жизнь, и он более подходящ в данной ситуации.
Мысль была не нова. В течение многих лет время от времени идея эта являлась к ней. Но она казалась ей отвратительной, унизительной, противоречила ее взглядам на любовь, на священную сущность брака, ее клятвам перед алтарем. Пока она не встретила Данта. Теперь же для осуществления идеи требовалось лишь немного смелости. Есть ли у нее смелость?
Анна приготовила накануне чемодан Эдисона. Это был совсем маленький чемоданчик, потому что уезжал он лишь на три дня. Может быть, на четыре, Несмотря на это, Эдисон вызвал носильщика. Невозможно, чтобы такой важный человек, как кандидат в губернаторы, занимался чем-то столь незначительным, как перенос собственного багажа, и чтобы его видели за эгим занятием. Пусть и в пять утра. Конечно, в аэропорту ему придется преодолеть несколько метров от здания до частного самолета, которым он пользовался для непродолжительных поездок. Но там его никто не увидит.
Эдисон нетерпеливо расхаживал по гостиной в ожидании носильщика, а Анна притворилась спящей. Когда носильщик явился, ее муж угнел, не сказав ни слова. Она вздохнула с облегчением, так как не чувствовала потребности в прощании.
Через несколько минут она села в постели, включила лампу и продолжила чтение начатой накануне книги. Она попыталась читать, но вскоре устала, потушила свет, вытянулась, наслаждаясь тем, что никого, кроме нее, нет в постели. Проснулась она около десяти утра, протянула руку за телефонной книжкой и нашла номер Данта. Глубоко вздохнув, она набрала его номер.
Рабочий день был в разгаре, и Рива обсуждала с одним из вице-президентов корпорации вопрос о выплате страховки за неотгруженные в одном африканском порту несколько тысяч тонн бананов. Зазвонил телефон. Она ощутила раздражение, но винить было некого: забыла предупредить секретаршу, чтобы та сама отвечала на звонки.
Звонил Дат.
— Я не отрываю тебя от чего-нибудь важного? Я могу перезвонить позже.
— Нет, нет, — ответила Рива, переходя на более непринужденный тон, хотя и с трудом. — Я хочу тебе сказать о вчерашнем…
— Поэтому я и решил тебе позвонить. Я — самая настоящая задница. Извини меня, пожалуйста.
— Ничего, — ответила она, искоса глядя на вице-президента, ожидавшего продолжения разговора. — Наверное, мне на самом деле надо было тебе сказать, что происходит.
— Ты не должна мне ничего рассказывать. Это на самом деле моя вина. Наверное, я переработал, да еще это дерьмовое дельце с «Экстазом».
— Так и неизвестно, кто привозит наркотик?
— Нет. Впечатление, что мой ресторан выбрали специально. Я послал нескольких людей выяснить, что к чему, но все держат язык за зубами. Я даже решил уехать куда-нибудь в горы на пару дней, чтобы заново взглянуть на все дело. Не хочешь ко мне присоединиться?
— Если бы я только могла, — сказала Рива совершенно искренне. — Но дом полон гостей, и этот пройдоха Эдисон… Но вот что я тебе скажу. Может быть, ты поедешь в дом в Колорадо? Нужно же, чтобы кто-нибудь там жил.
— Это было бы великолепно. Если ты не возражаешь. Последние слова были просто вежливостью.
— Ты же знаешь, я не против. Я уже давным-давно говорила тебе, что ты можешь ездить туда, когда захочешь.
— Ты уверена, что не можешь со мной поехать?
— Ты просто искуситель, но я на самом деле не могу.
